Биоморф — это первый шаг к управляемому киборгу. Идеальный военный проект. Кстати, неудачный. — Пьер хмыкнул, видя растерянность Всеволода. — Из тела подопытного вынимают все ненужное, вставляя определенные узлы. Мускульная сила увеличивается в разы, реакция бесподобна, выносливости вагон. Одно лишь но. Невозможно управлять невменяемым подопытным, а все они, кто пошел на эксперимент, сходят с ума регулярно. За десять лет я не слышал ни об одном случае, когда все прошло бы так гладко, как хотелось бы корпорации.
— Что будет, если я выиграю?
Всеволод встретился с цепким взглядом авторитета и с секунду они сверлили друг друга, ментально, почти ощутимо. Губы вора в законе расплылись в почти милой улыбке.
— Сильным почет. — Наконец кивнул он. — Будь ты хоть трижды мент или крыса, победив биоморфа, ты станешь неприкасаемым. Только не будет этого. Никто в этой тюрьме не может справиться с ними голыми руками. Видел я десятки боев, сотни бойцов, желавших срубить денег по легкому. Видел и этих полууродов, и даже когда он оставались без половины черепа, то не то что выжить умудрялись, а побеждали. Печально другое.
— И что же? — Всеволод отложил вилку и отодвинул поднос.
— Не убьет тебя Злой. — Секунду посомневавшись молвил Кальм. — Изуродует, да. Руки-ноги переломает, верно. Может быть, выдавит глаза и сломает позвоночник. Скорее всего, вырвет язык. По существующим ныне законам эвтаназия запрещена, так что остаток дней ты проведешь прикованным к постели, под капельницами и аппаратами искусственного дыхания, исправно гадя под себя. Я бы сдох, мент, я бы лучше сдох.
Новость оказалась сногсшибательной, но вполне ожидаемой для самого майора. Чего-то подобного, каверзы, подставы, двойной игры он и ожидал от Куликова, но чтобы вот так, без вариантов, этого он в полной мере осознать не смог. Страх таившийся внутри, в дальнем уголке души, выбрался наружу и окружил своими липкими объятиями. Конечно, Пьер мог и шельмовать. Ну, поставил он на Злого в этом бое солидный кусок, зная что у того есть туз в рукаве, и на всякий случай решил подстраховаться, попытавшись деморализовать противника. Что ж, это у него получилось. Стать инвалидом, недееспособным, потерять всякую возможность влиять на свою судьбу, это было даже страшнее смерти. Еще оставалась Светлана, Светка, яркий огонек, но об этом можно было пока забыть.
Всеволод уже было решил погрузиться в свои печальные думы, как посетители повалили к нему, будто в мавзолей. Воры, грабители, мошенники, авторитеты в законе и простые шестерки, каждый вдруг решил взглянуть на человека, добровольно согласившегося на бой со злобным, сошедшим с ума биоморфом.
— Ну, ты, мент, герой, — ухал сквозь прутья решетки какой-то наркоман. — Не думал что вы такие крутые. Зауважал почти.
— Могу дать заточку, — бубнил здоровенный лоб с длинным белым шрамом, уродовавшим лицо от левого виска до правой скулы. — Вскроешь себе вены и порядок.
— Можно спрыгнуть башкой вперед с лестницы, — советовал низкий бледный тип с бегающими глазами. — Если удачно сложится, сломаешь себе шею.
Наконец поток схлынул и майора оставили наедине с собственными мыслями, а их, если признаться честно не было ни одной. Голова была совершенно пустой. Идеи, обходные маневры, домашние заготовки, все это было пустым звуком в сложившейся ситуации. Нужно было не то что победить, а хотя бы продержаться до подхода Винни со товарищи. Своему бывшему подчиненному Курехин верил, но сомнения, успеет ли вовремя, все глубже вгрызались в душу.
Второй день заключения прошел как в тумане. Всеволод ел, пил, передвигался по внутреннему двору, откуда была единственная возможность увидеть небо, но захлопнулся внутри себя как моллюск в раковине. Жизнь будто протекала мимо, а все его существование, внешний мир, до странного злоключения обширный, теперь сузился до размеров камеры с прутьями, что мог отомкнуть любой идиот. Смерти майор не боялся, опасался не успеть, не доделать, не сработать на славу. Сотни километров горных серпантинов, пригоршни гильз, холодный озноб на перевалах и боль от вонзающихся в плоть пуль, все было нипочем. Обошла злодейка безносая и в пору работы во внутренних органах. Это спустя несколько лет Курехин устроился в кресле, и начал причесывать компьютерных пиратов, а до того и поле было, и грязные подворотни с использованными шприцами, и уркаганы не желавшие попадать в руки правоохранительных органов. Пистолеты, заточки, да мало чего он смог избежать, а теперь вот такая оказия.
— О чем задумался, мент?
— О том, почему у тебя такое удивительное знание русского, Кальм. — Вынырнув из пучины собственных размышлений, Всеволод покосился на француза из столовой, что как ни в чем не бывало, прислонившись к прутьям решетки, посасывал сигарету, пуская в воздух едкие дымные облачка.
— Семья у меня была иммигрантская, — усмехнулся зек. — Прадед деру дал из коммунистической Одессы после девятнадцатого года. Невмоготу там видимо для него стало. Сначала белый порядок, потом красный, потом снова белый. Барановский в ту пору еще начудил, да эти еврейские батальоны самообороны, со звездами Давида на кокардах. Странные были времена, странные и страшные.
— А будто сейчас лучше? — Поморщился Всеволод и, подойдя к решетке, вытащил сигарету. Пьер молча щелкнул зажигалкой.
— Сейчас возможностей больше. — Охотно поделился вор в законе. — Надоел тебе существующий порядок, собрал манатки и милости прошу куда угодно. Сложно будет по началу. В генералы, разумеется, никто тебя брать не кинется, но где люди не выживали.
— А что со мной такие задушевные беседы ведешь? — Доверять Кальму Курехин решительно не хотел. Как-никак всю жизнь играли по разные стороны.
— Да нравишься ты мне чем-то, — оскалился уголовник. — Вот совет пришел дать. Повеситься еще не решил?
— Не дождетесь, — майор зло сплюнул на пол и, стряхнув пепел с сигареты, присел на край нар.
— Значит, совет пригодится. — Кивнул француз. — Биоморфы, они что?
— Машины для убийства?
— Ну, вроде этого. Выродки они, ублюдки от науки. Столько в них разного понапихано, что и не передать. Искусственные органы, мышечные имплантаты, датчики. Чтобы все это организм не отторгал, кучу химической дряни надо жрать, чтобы подавить иммунитет. Боль опять же пригасить, тоже колес валом.
— И что же ты мне пытаешься этим сказать?
— Да то, мент, что не живут биоморфы, а так, существуют. Думали и рыбку съесть, и на… — Кальм усмехнулся. — Сильные могучие бойцы без жалости и моральных принципов. Все что для них надо, так это вирусная инфекция. Собственно, первые эксперименты корпорации на этом и заканчивались. Дохли они пачками. Сначала на военнопленных использовали, потом в третьих мирах на разном сброде, а потом, когда получили государственный заказ на вот это заведение, то в комплекте шло и разрешение на эксперимент. И о чудо! Что-то начало получаться. И знаешь почему?
