— Я тогда не придала значения, что она появилась так внезапно спустя несколько лет тишины. Подумала, что у нее проблемы с работой… — говорила Ивэй, кутаясь в халат все в том же туалете. — Я заметила сходство Нины с собой, только когда вернула ее сюда. Когда приехала Саара, сделала ей и Нине тест ДНК и, — Ивэй криво и со злостью усмехнулась, — с тех пор с тетушкой, — она выделила последнее слово противным голосом, — не общаюсь совсем.
Куд после этих слов молча вышел и, будто забыв о тренировке, вернулся в комнату. В тот день он, засыпая в обнимку с Ниной, зарекся лезть в чужие тайны.
А время шло. Куд вовсю выкладывался на тренировках с протезами. Вскоре ему разрешили брать их с собой в комнату и носить постоянно. Нина каждый вечер бережно протирала рукава изнутри и убирала «руки» в специальную коробку перед сном. И каждый день помогала Куду забраться на второй ярус. Мальчик совсем перестал гнуться — мышцы одеревенели без постоянных тренировок. Купаться он ходил в компании кого-нибудь из не-людей, а по нужде — с протезами. С одеждой пришлось учиться справляться самостоятельно.
В один день, на очередной тренировке, мальчик, высунув язык и нахмурившись, ныл и старательно выводил букву за буквой в специальной тетради-прописи — Ивэй сказала, что ему следует научиться писать от руки. Сама женщина, измеряя шагами отведенный им угол общего зала, что-то читала в учебниках, которые прислала Хельга. Она хмурилась и хмыкала, и Куду это быстро надоело. Когда он потребовал либо прекратить, либо объяснить, что не так, Ивэй приблизила книгу к глазам мальчика и ткнула пальцем на поле:
— Ее почерк стал совсем как мой. Вот. Узнаешь? Ее заметки.
— Угу. Она об этом говорила. Пыталась изменить почерк, но потом передумала. Я пока учился дома, мама все учебники исписала. Что-то выделяла, что-то добавляла… По-моему, единственная книга, которую она не трогала, «Эмма». Хотя читала часто. Правда, потеряла в больнице. Она тогда расстроилась.
Ивэй, задумавшись, наклонила голову. Потом улыбнулась чему-то своему и велела мальчику заполнить еще две страницы. Куд, состроив мученическое выражение лица, возобновил монотонное нытье. Писать ему категорически не нравилось, и Ивэй не знала, что сделать, чтобы он начал заниматься письмом не из-под палки. И ей пришла безумная идея — все благодаря короткому рассказу Куда. «Эмма».
Через неделю Ивэй неожиданно плюхнула перед носом мальчика, который все так же ныл и нисколько не продвинулся в каллиграфии, книгу, на обложке которой гордо красовалось одно слово.
— Подпиши и отправь матери. Это же ее любимая книга? Она будет рада. Классная идея, правда? Как тебе такой стимул писать?
Ивэй выглядела довольной собой, но Куд ничего не ответил, только скривился. Мальчик решил не сдаваться: он честно пообещал, что подпишет книгу аккуратно. Он научится выводить лишь одну фразу: «Эмма — любимый роман мамы». И с этими мыслями он посвящал свободные вечера тренировкам — чтобы быстрее отвязаться. На четвертый день Нина, вернувшись со столовой, внезапно поинтересовалась, почему Куд безостановочно ворчит, как старик. Мальчик обиделся.
— Попробуй тут не ворчать. Тебя-то каллиграфией не достают!
— Доставали, — пожала плечами Нина, и лицо Куда вытянулось. — Я умею писать. Даже без ошибок!
— Да ну!
Нина хитро улыбнулась и, нашарив карандаш, сначала деловито проверила остроту грифеля, потом попросила чистый лист. Затем долго водила по бумаге руками — у Куда начало кончаться терпение. Девочка, наконец, поймала какую-то свою волну.
— А Куд ворчит, как старик, и ленится, — по слогам произнесла Нина, выводя букву за буквой. Мальчик даже не обиделся — он настолько ошалел от того, как аккуратно и ровно у слепой девочки получилось эту фразу записать, что не обратил внимания. — А еще он вредина!
— Чего?..
— Вредина ты, говорю! Ты же даже не ищешь способы полюбить писательство! Только сидишь и ноешь. Что тут у тебя? Прописи? Фу, скукота!
Девочка начала по-хозяйски разбирать стол. Куд ее направлял. Через несколько минут все прописи сиротливо выглядывали из мусорной корзины, а перед мальчиком осталась только тетрадь. Большая и пустая. Нина, горделиво уперев руки в бока, выдохнула:
— Готово! Твой личный дневник. Просто записывай сюда все, что считаешь интересным. Каждый день. События, мысли — что угодно. Юко и Юго так же учились. Поверь мне, я по опыту говорю, — девочка снисходительно покачала головой, — эти прописи бесполезны. Ты только возненавидишь писать. Я знаю — я уже через это проходила.
— Я уже почти ненавижу писать, — усмехнулся мальчик, глядя на Нину, которая вдруг почувствовала себя взрослой и умудренной опытом, и свои кривые потуги. За несколько дней ни следа прогресса. — И какой толк от этого? Я могу печатать — разве этого недостаточно?
— Ты же любишь все знать и уметь. Всегда впереди планеты всей.
— Так и быть, мастерство каллиграфии уступлю кому-нибудь другому, — закатил глаза Куд. — Я могу печатать.
— А письмо маме? Не напечатанное — самое настоящее! Не хочешь попробовать?
Этот аргумент сразил Куда своей простотой и искренностью. Мальчик, звонко захлопнув рот, вдруг застыл. Потом как-то странно взглянул на ручку, которую Нина крутила между пальцами.
Девочка, прислушиваясь к дыханию друга, подумала, что, наверное, в чем-то Ивэй была права, попросив ее повлиять на Куда. Он ее слушает. Он ей не отказывает — не может отказать. Только не ей. Нину это осознание сначала немного напугало. Но очень быстро страх сменился растекшейся в груди нежностью — Куд ее любит. Действительно любит так, что готов уступать вновь и вновь, соглашаться вопреки своим убеждениям. Нина решила, что никогда не будет пользоваться своей «властью». Разве что-то изредка и совсем чуть-чуть…
* * *
Куд не знал, по какому поводу вдруг собирается торжество — день рождения Нины был месяц назад, до его или близнецов дня рождения еще долго. Взрослые, по словам Юго, никогда не праздновали с детьми. Но вот Эммет, внезапно нагрянув прямо посреди рабочего дня, заявил, что надо к какому-то событию подготовиться, и попросил мальчика сходить в супермаркет за продуктами. Даже вручил свою карточку. Близнецы что-то поняли по цоканью отца и его взмахам и, чем-то жутко обрадованные, унеслись в сторону столовой к Нине. Ивэй нигде не было видно.
Мальчик все думал, что же такое намечается, перебрал кучу вариантов, но так и не смог разгадать загадку. Он уже полчаса стоял, гоняя по полке тушку курицы, и рассеянно искал наклейку с датой упаковки. Поднять целый килограмм он не рисковал.
