Я повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление, дождался, пока не остывший с дороги движок ровно затарахтит, и врубил передачу. За это время Волчара успел с юзом тронуться с места, так что мне осталось пристроиться в хвост и повторять маневры впередиидущего экипажа. Когда колеса джипа начали перемалывать серый ковер аномальной зоны, показалось, что на мозг что-то давит. Однако ощущение было очень легким, почти на грани чувствительности, поэтому я не стал на него обращать внимания. Имелись дела более важные. Охота началась.
Правда, почти сразу же и закончилась. Когда мы углубились в Мутагенку примерно на километр, Михалыч засвистел пронзительно и показал рукой на что-то впереди. Волчара газанул, резко ускоряясь, и головной джип ушел в отрыв, выворачивая зубастыми покрышками клочья травы с землей. Я на этот маневр среагировать сразу не успел, засуетился, рано отпустил сцепление при переключении передачи и позорно заглох. Пока завелись, пока догнали – все уже было кончено. Михалыч любовался на тушу непонятного зверя: то ли волка, то ли кабана, сразу не разберешь, настолько уродлив – и довольно лыбился.
– Парни, помогайте! – крикнул он нам, когда я остановил внедорожник в паре метров от трофея. – Тяжелый, сцуко. Сейчас я его спутаю хорошенько, и загрузим его в мой «бобик».
– А это кто? – поинтересовался я. – То есть как его зовут?
– Кабан это, мутировавший, – пояснил Волчара, пнув тушу в холку. – Все, спекся. Вяжи его, Михалыч.
Обидно, однако. Все самое интересное пропустили, зато к тяжелой физической работе как раз подоспели. Сашкин партнер сноровисто опутал ноги кабанчика, оснащенные острыми мощными копытами, прочным нейлоновым тросиком, захлестнул петлей шею и обмотал в несколько витков пасть. А клыки у хрюшки дай боже, такими можно человека насквозь проткнуть. Что твои слоновьи бивни. Однако Михалыч не обращал на них ни малейшего внимания, сосредоточившись на работе. Протез вместо левой руки при этом ему совсем не мешал.
– Готово, – утер пот охотник. – Игнат, давай помалу!
Вернувшийся за руль Волчара виртуозно притер «бобик» почти к самой туше. Михалыч откинул задний борт, оказавшийся складным. В разложенном положении тот превратился в довольно крутой пандус.
– Лезьте в кузов, – скомандовал Михалыч. – Там трос ленточный, перекиньте его через блок и второй конец мне. Я буду толкать, а вы тяните.
Мы с Сашкой послушно забрались в багажное отделение, где и обнаружили импровизированную таль с ручным приводом. Как тут все у Михалыча приспособлено! Недаром он на своем джипе поехал. Знал, что нас ждет. Общими усилиями буквально за пару минут заволокли громоздкую тушу в кузов, где охотник накрепко принайтовал изловленного зверя цепями с крючьями.
– Все, валим! – скомандовал Михалыч, когда с погрузочными работами было покончено. – Повезло, итить, что так тихо вокруг. Но теперь бежим без оглядки, ни на что не отвлекаемся!
Нас долго упрашивать не нужно, не маленькие. Уже через несколько минут внедорожники пересекли границу аномалии, оглашая окрестности рыком движков. Удирали мы на максимально возможной скорости и притормозили только в лагере научников, с нетерпением ждавших результатов вылазки.
Система Риггос-2, планета Ахерон, Чернореченск
Двумя днями ранее
Предыдущие два дня прошли в суете и заботах. Соваться в Мутагенку с бухты-барахты сродни самоубийству, поэтому большую их часть мы потратили на планирование. В принципе время тратил ушедший в отпуск майор Волчара – в безуспешных попытках родить мало-мальски пригодный план проникновения в самое сердце аномалии. Он целыми днями не вылезал из «Ларца», обговаривал с Михалычем различные варианты, но консенсуса наши эксперты так и не достигли. Выход, как ни странно, нашел я. Зайцев, выслушав мою гипотезу происхождения Мутагенки, глубоко – примерно на полчаса – задумался, потом велел ждать в кабинете, а сам куда-то ушел. Вернулся часа через два, когда я совсем уже измаялся в ожидании, хоть и скрашенном чаепитием с секретарем-референтом – весьма привлекательной дамочкой лет тридцати. И с ходу огорошил меня новостью:
– Профессор Юм весьма заинтересовался вашей теорией, Александр! Завтра в Океанариум отправится челнок, привезет оттуда команду исследователей с оборудованием. Мне удалось убедить руководство города в необходимости этого шага. Ваша задача – обеспечение ученых образцами. Справитесь?
В этом я не сомневался, с такими помощниками, как Волчара и Михалыч, – легко. Примерно в таком ключе и ответил Зайцеву.
– Вот и чудненько, – заключил он. – Если теория подтвердится, это будет прорыв в ксенопсихологии. Правда, с практической точки зрения пользы от него мало. По крайней мере, пока мы изолированы от Федерации. Но я искренне надеюсь, что положение скоро изменится.
На этом разговор завершился, и я отправился озадачивать наших экспертов новым заданием. На следующий день прилетели ученые из Океанариума. Встречали их Соломатин и Зайцев, меня позвали уже по факту, когда все формальности были соблюдены, а гости накормлены и напоены. Встреча происходила в памятном для меня соломатинском кабинете. Когда я вошел, полковник все так же сидел в кресле, Зайцев занял один из совещательных столов, а напротив него устроились трое мужиков средних лет и совсем юная девчушка, лет девятнадцати-двадцати на вид. Одеты они были немного странно – в комбинезоны цвета морской волны, на ногах нечто напоминавшее кеды на толстой резиновой подошве. На нагрудных карманах эмблемы в виде осьминога, обвивающего микроскоп, на плечах мягкие погоны. Старшим по званию был мой старый знакомец майор Шнайдер. Остальные двое мужиков пребывали в капитанских чинах, а миловидная шатенка с точеной фигурой могла похвастаться лишь малюсенькими звездочками младшего лейтенанта.
– Здравия желаю, – поздоровался я со всеми сразу и присел рядом с Зайцевым.
– Знакомьтесь, это капитан Тарасов, группа специального назначения Поисковой службы, – представил меня полковник. – Он автор гипотезы, для проверки которой вы сюда прибыли. Прошу любить и жаловать.
Я коротко поклонился.
– Со старшим исследовательской группы майором Шнайдером вы знакомы, – продолжил церемонию Соломатин. – Добавлю только, что он представляет отдел нейрохирургии Института морской биологии.
Ага, про это я читал. В Океанариуме институт – главное научное заведение, под его эгидой проводятся все исследования в области биологии и смежных дисциплин, а также медицины.
– Капитан Гавриленко. – Один из мужиков, широкий в кости и рыхловатый, привстал со стула. – Отдел психологии.
