123
Любитель лошадей
Больше всего на свете подполковник Гроот Анисето любил лошадей. Это пришло из детства, в отличие от более позднего увлечения древней историей. Однако детско-юношеские привязанности – это одно, а реальная служба – это совсем другое. Первостепенная задача «воина-инка» – уничтожать врага. Если для этого требуется чем-то жертвовать, помимо само собой разумеющейся траты боеприпасов, все допустимо. И если тебе разрешено посылать на бойню собственных солдат – не слишком чистокровных потомков гордых инков, то уж тем более запросто ты должен приносить в жертву жизни доверенных тебе ездовых животных. Естественно, их жалко. Из тех же детских наблюдений ты знаешь, что лошади достаточно умные существа, однако в большинстве случаев они не догадываются, что идут на верную смерть. Ну что же, по тому же уставу ты обязан чтить подчиненных более, чем копытных – личные привязанности не имеют здесь веса. Словно на вершине гигантской древней лестницы Мачу-Пикчу, выше всего стоит «Боевой устав». Если бы ты этого не понимал, то не стал бы подполковником, и тебе бы не доверили столь ответственное задание, как сейчас.
У северных аналогов, господин Писарро, преимущество в индивидуальном вооружении, может быть – в средствах разведки. Зато кавалерийская бригада «Инки» превосходит их в численности. Конечно, она не будет воевать против них всем составом, главнейшая цель все-таки авианосец, но обгон в количестве сохраняется. А с помощью некоего маневра, изобретенного обученным в США Гроотом Анисето, это преимущество можно будет еще более нарастить. Как? К сожалению, за счет предательства детско-юношеских притязаний. Ибо часть лошадей пойдет в атаку без наездников. Здесь, к сожалению, лес, для полного ажура не получится сочетать этот обман с дымовой завесой, но и без такого дополнения, будем надеяться, хваленые американские средства индивидуальной разведки подведут. И все-таки можно попытаться использовать высотную завесу против спутникового слежения. Гринго будут в какой-то мере ослеплены. И тогда невинные животные выполнят роль отвлекающего отряда. Тем более такому маневру подполковника Анисето в Штатах не обучали, как-то в их академиях боевые кони не учитываются в качестве реальности. Очень зря, ибо, во-первых, не стоит забывать опыт испанца Писсарро. А главное, идет две тысячи тридцатый год, очень скоро затраты энергии на добычу и поиск нефти перегонят то, что можно из нее получить. А ведь в этом мире энергия, как и полагается, не берется ниоткуда, но, к сожалению, очень быстро исчезает в никуда.
Подполковник Гроот Анисето очень любил лошадей, но профессиональный долг обязывал его не просто играть, а выигрывать войну.
124
Плетение нейронной сети
Очень славно, что ты не рождаешься в клоаке большого города. Маленькие населенные пункты гораздо полезнее для физического и психического здоровья. Говорят, именно на маленьких городах может базироваться социализм. Убивает его гниль гигантских мегаполисов. Ведь в больших городах много нор, в которых с удобством прячутся до срока черви разложения. Так говорил отец. Он был умным человеком, получил институтское образование еще при Кастро. Кстати, отец как в воду смотрел. Ведь его и правда прикончил большой город – столица страны Гавана, – когда однажды он выбрался туда по делам. Убил его и маму. Но это случилось много позже. А пока…
– У меня дядька живет в Америке в штате Джорджия. Знаешь, какой у него огромный дом? – это говорит Лопе Корбо, толстый мальчик одиннадцати лет.
– Гринго хорошо живут за счет всего земного шара, – спокойно, без угрозы обрывает его Фидель Кассасия, мальчик такого же возраста, но меньшего роста и потому не опасный.
– Ха! – кривит губы в позиции превосходства Лопе. – Где ты наслушался этого бреда?
– Это сказал мой отец, – так же спокойно, без нервов поясняет Фидель. Тут же, без всякого перехода он бьет империалистического прихвостня под дых. Затем, когда тот сгибается, дважды добавляет коленом.
А когда толстый мальчик Лопе тихо хнычет, согнувшись калачиком, выясняется, что сам он никакого дядиного дома не видел и вообще в Америке еще не бывал. Теперь у него сильные сомнения по поводу преимуществ жизни дяди, зато он ведает, что мальчик Фидель не только лишен нервов, но и гораздо крепче, чем кажется. Кроме того, он пропагандирует коммунистические идеи не просто так, а в полной убежденности. И назвали его, понятное дело, в честь Фиделя Кастро. Уже сама открытая пропаганда дискредитированных идей, когда весь мир с умилением любуется социальными экспериментами либералов, должна была бы насторожить Лопе Корбо. Но он не додумался, видимо в силу возраста. Зато теперь он понимает, что с аргументами серьезной политологии, кроме не виденного никем дядькиного жилища, у него не слишком густо.
И сейчас, из знания сегодняшнего дня, ты запросто ассоциируешь себя с маленьким Фиделем Кассасия, потому что у тебя такое же имя и ты до сих пор не предал пропагандируемые тогда идеалы. Естественно, сейчас приверженцев у них гораздо больше. Теперь бы какой-нибудь Лопе трижды подумал, прежде чем прославлять лежащие за Мексиканским заливом ценности. Тогда, конечно, процветали другие времена. Главный революционер Латинской Америки умер. Какая-то свора сцепилась в битве за власть. По побережью стали мелькать деловитые гринго с севера, размечать участки для строительства отелей. Кто-то в Гаване прихватывал большие взятки. Девочки из университетов высыпали на обочины, поджидали яркие джипы с заграничными номерами.
Но главный номер у всей этой сволочи не прошел. Вначале перекосился взрывом и почернел «Хилтон» по центру столицы. Термические заряды полыхнули синхронно, в полночь. Апогей праздника. Одновременно с ежедневным салютом. Мало кто из перебравших гринго сумел выбраться на свежий воздух побережья из сорокаэтажного небоскреба. Там же остались и девочки. Расхваленные команды столичных пожарников не успели. Ходили слухи, что кто-то слил бензин и проткнул колеса старых советских «ЗИЛов-131». Раньше это называлось диверсия.
Потом снова пошла полоса инцидентов на американской базе Гуантанамо. Количество деловых гринго на побережье уменьшилось. Но в столице они все равно мелькали, уж больно их привлекали девочки, бросившие ставшие неинтересными университеты.
Куба страна не очень большая, всего сто четырнадцать тысяч квадратных километров. Поэтому однажды Фиделя Кассасия тоже занесло в Гавану. Трудно сказать, что его тогда больше привлекало: глянуть на черный скелет «Хилтона» – иллюстрацию так и не состоявшейся когда-то тотальной атомной войны, или пестрые, покинувшие царство науки девочки. Наверное, больше все-таки второе. Однажды, когда он проводил домой одну, только внешне похожую на тех, а оказавшуюся очень порядочной девчонку и возвращался назад, в общежитие к знакомым, ему повстречался американец. Скорее всего, гринго занесло на окраину то же обстоятельство, что и Фиделя. Погнался за красивыми ногами, выращенными в победившей дистрофию революционной стране. Теперь он плевался и не понимал, как это получилось, что с ним распрощались у подъезда и не покусились на красивую бумажку с изображением похороненного с почестями президента.
