самый «зубастый заяц», я как раз был занят подготовкой ночлега и копанием очередной норы. Скитания по зоне аномалии меня уже давно приучили сначала стрелять, а потом соображать, что делать — бежать или вступать в схватку. Так что последние три разрывные иглы заяц получил прямо в свою зубастую морду. Сказать, что я был счастлив, это значит сильно покривить душой, я был на седьмом небе от блаженства. Эти «зубастые зайцы» были не только одними из самых «безобидных» обитателей пустоши, но еще и их мясо считается деликатесом, да и шкура стоит немало. И хотя в памяти графа эти «зайцы» редко когда достигали размера со среднюю дворнягу, мне повезло, мой экземпляр своими размерами больше соответствовал годовалому теленку, правда, не самому крупному. Но, как бы то ни было, на два-три дня я был обеспечен вкуснейшим мясом, а это значит, что остаток пути я пройду не шатаясь от голода, а вполне себе сытый и бодрый.
Не знаю, что уж так на меня повлияло, может быть, эйфория от ожидания сытного ужина, а может быть, бурчание голодного желудка, но я совершил непростительную ошибку — занялся разделкой и приготовлением туши тут же, не сходя с места. А осознал всю глубину своего падения я только тогда, когда заметил, что вокруг моего костра сжимается кольцо из светящихся в темноте глаз. Из относительно дальнобойного оружия у меня остался только игольник и к нему полобоймы парализующих игл, которые, я в этом уже успел убедиться, на местных тварей почти не действуют, разве что немного их замедляют, делая чуть менее быстрыми.
— Ну что же, по крайней мере сдохну сытым. — пробормотал я, оглядывая диспозицию.
Нору я себе готовил не просто так, а с таким расчетом, чтобы хотя бы два направления были труднодоступными. В этот раз я устроился в углу невысокого каменного забора, а может быть, и останков каких-то стен. Метра три в право и столько же влево, высота около метра, для местных тварей не бог весть какая преграда, но хоть что-то. В правую руку игольник, в левую один из кинжалов и забиться в угол, пусть уж нападают только спереди, посмотрел заряд амулета, тут никаких проблем, если не будет чего-то очень уж страшного, то часа на три активной работы хватит. Заодно приготовил и последнюю оставшуюся у меня батарею, подумав, что лучше уж сгореть в плазменном заряде, чем быть сожранным заживо, тем более что я уже определился, кто пожаловал ко мне на огонек и запах свежей крови — мои старые знакомые, местные крысы, каждая размером с хорошую кошку. В прошлый раз я смог от них отбиться, только потратив большую часть гранат, да и произошло это днем и я не был ограничен в маневре. Всего я насчитал полсотни этих тварей, а это много, даже очень много, в прошлый раз их было штук тридцать.
Первую, самую нетерпеливую тварь я подловил во время прыжка. Спасибо нейросети и имплантам, пара парализующих игл особого влияния на крысу не оказали, но с траектории прыжка немного сбили, а кинжал окончательно прервал ее жизненный путь. Следующие полчаса я толком-то и не запомнил, только и осталось в памяти, как я стреляю и колю, потом только колю, потому как стрелять уже было нечем, а потом… десяток ярких огненных вспышек, вспыхнувших в самой гуще тварей и какая-то полуразмытая тень, мелькнувшая на самой границе восприятия, а потом еще очередь огненных вспышек и разбегающиеся остатки стаи. Почти обессиленный я медленно сполз спиной по камню невысокого ограждения. Вроде отбился, правда не без чьей-то помощи.
— Эй, ты там живой? — вывел меня из оцепенения чей-то хриплый голос. — Мы подойдем?
— Буду рад, — не менее хрипло ответил я.
— Ты уверен? Должен предупредить, мы сангди, — не знаю, показалось мне или нет, но в голосе четко различима какая-то обреченность.
— Какая к чертям разница. Подходите! — я уже успел разглядеть своего собеседника. Высокий, ну, может быть, на пару-тройку сантиметров пониже меня парень, рядом с ним какой-то здоровенный баул, видать местный сталкер. Вот только какой-то чересчур худой и бледный, да и пошатывает его совсем не по-детски. Парень явно удивился, но повторно приглашать его не пришлось. Он наклонился и с трудом приподнял с земли… тело еще одного человека. Так вот что за «баул» лежал возле него. Ноги и руки у меня уже дрожать перестали, и я поспешил на помощь.
С явно видимой благодарностью парень принял мою помощь. Вдвоем мы дотащили замотанное в какие-то тряпки тело поближе к едва тлеющим углям, оставшимся от костра. Ну как вдвоем, тащил-то я и похоже не только бесчувственное тело, но еще и самого парня, который с каждым шагом все больше и больше терял силы, его аж трясло, на столько сильная дрожь его била.
Подбросив в угли немного хвороста, я наконец-то разглядел парня получше. Грязный, уставший, когда-то неплохой кожаный костюм превратился в лохмотья. Глаза красные, то ли от переутомления, то ли от перенапряжения. Стоит пошатываясь, руки висят вдоль тела и только пальцы, длинные и тонкие, словно у девушки, продолжают жить своей жизнью, сгибаясь и разгибаясь, да ноздри трепещут.
— Присаживайся. Угощайся, — протянул я ему веточку с нанизанными кусками мяса зайца. Ветку парень взял, но посмотрел на меня при этом как на полного идиота. — Что с твоим напарником? Может быть, я могу чем-то помочь?
— Она спит. Не ела уже больше декады, а наши… запасы пропали.
— Вы в пустошах уже больше декады?! Но тут до поселения людей не больше пары дней пути!
— Нам туда нельзя, — парень все так же держал ветку с мясом в руках, даже не притрагиваясь к ней.
— Почему?!
— Я же говорил, мы — сангди. — Я прошерстил свою память. Нет, ничего такого в ней нет. Или этого слова граф не знал, или это самоназвание, а люди называют этих разумных как-то иначе. И тут меня осенило. На планете есть только одна раса разумных, вход которым в поселения людей, да и некоторых дорогих рас категорически запрещен.
— А ты сам… когда ел в последний раз?
— Давно…
— Ты хорошо держишься. Много вам надо… крови? — спросил я у представителя расы вампиров, сжимая в руке рукоять кинжала.
— Дюжину глотков… каждому. Этого хватит надолго, — с изумлением ответил парень.
— Выдержишь? Не кинешься? Не хотелось бы тебя убивать в благодарность за спасение, — спросил я парня, вытаскивая из ножен кинжал.
— Я п-п-постараюсь, — не спуская с моего клинка глаз ответил он.
— Посуда какая-нибудь есть? — парень, ну не могу я называть
