Крюк, осевший у стены…
Сестра, перекатившаяся на живот, корчащаяся в судорогах…
Сдобный, бледный как мел, лежащий навзничь…
Нет уж, не может аппарат быть уничтоженным, просто не может…
И я пополз, пополз вперед. Смог выбить пальцами необходимую дробь кода, перевалиться через ступеньку и поползти дальше. Да, двигаясь к цели, двигаясь хотя бы так… Еще одна герметичная дверь. Еще один замок. Снова ввод кода, дверь стоит на месте. Что, неужели ошибся?!! Нет… она вздрагивает и отползает в сторону. И вижу, вижу, что вот он, вот… вперед, Пикассо, вперед. Контейнер в приемник, переключатели вверх… свет… зеленый… хорошо… пальцем на тугую кнопку пуска, еще и еще… тихий свист загружаемого вещества… темнота…
Эндшпиль: пат или мат?
Он тихо, спокойно шел вперед по освещенным лабиринтам и запутанным коммуникациям. Маленький мальчик, одетый в джинсовый комбинезон, майку со Спайдерменом под ним, со светлыми длинными кудряшками и громадными, черными как смоль глазами в пол-лица. Чуть позади, не отставая, шла девушка в куртке хаки, голубых джинсах и высоких кедах. Медведь, никогда не оставлявший мальчишку, и существо, которое жило в нем, остался позади. Мохнатый великан в очередной раз пожертвовал собой, защищая того, кто мог бы справиться сам… наверное. Предел сил существует у каждого, в том числе и у одного из Создателей, сумевшего после уничтожения физического тела оказаться в сознании малыша, который мог просто погибнуть в момент, когда Радостный накрыла Волна. Чувствовал ли он сам это? Скорее всего, чувствовал, иначе вряд ли позволил бы своему молчаливому четвероногому другу закрыть его от пусть и очень сильных физически, но вряд ли могущих причинить ему необратимый вред противников. Но впереди был последний поединок, самый важный и ответственный. И он отошел в сторону, не мешая громадному урсусу, рванувшемуся навстречу двум громадам, облепленным гипертрофированными мускулами и вооруженным пулеметами.
Медведь смог добраться до обоих големов, ставших еще более сильными, чем их сородичи. Уже нашпигованный пулями, мохнатый одним ударом свернул шею первому. Задавил массой второго, напоследок рванув громадными зубищами по шее, выпустив наружу густой поток темной крови. Вздрогнул всем своим огромным телом, почувствовав, как на лобастую башку легла теплая ладошка, провела по ушам, бровям и морде, покрытой коркой крови… и умер.
Существо, которое смотрело на мир глазами черного цвета, почувствовало, как малыш внутри всхлипнул. Теплая капля, пробежавшая по щеке, удивила его… удивила бы раньше. А сейчас? Оно накрыло малыша мягкой и ласковой пеленой, не давая возможности смотреть вокруг. Создатель не был жестоким, он просто был другим. Но и ему этот малыш, в котором он жил, стал не просто соседом. Тем более что существо знало, чем все должно закончиться… и ему было жаль. Безумно жаль, что никак не получится спасти маленькое и доброе чудо, позволившее ему остаться в живых так долго. Но выбора не было, надо было заканчивать Игру.
Они шли вперед, оставив за собой несколько километров пути под землей. Вокруг была такая знакомая зелень стен, которые он создавал вместе с остальными. И ставшая сейчас чужой и враждебной. Мальчик покачал головой, осознавая, насколько сложно будет сделать финал таким, каким он должен стать. Никто не даст ему закончить все так, как хочется ему. Предстоит бой, жестокий и беспощадный, и кто знает, чем он закончится.
Там, снаружи и наверху, сейчас царил настоящий армагеддон локального масштаба. Силы существа хватило на то, чтобы столкнуть лбами несколько группировок, заставив их внести хаос в то, что так четко выстраивали Создатели. Доставка так необходимого им груза из-за Черты превратилась в практически невыполнимое предприятие. Отряд спецназа, который сопровождал нескольких специалистов, занимающихся контейнером со смертельным грузом, завяз задолго до подхода к самому Ковчегу. Отправленные Создателями «эскадроны смерти» «пуритан» столкнулись с противостоянием сразу трех группировок, которые обычно никогда и не думали вступать с ними в конфликт. Мальчику оставалось только насладиться столь тонко спланированной рокировкой, которая уже приносила плоды. И дождаться того момента, когда три рейдера и один голем станут проходными пешками и сумеют нанести тот удар, о котором никто из его бывших собратьев даже и не подозревал. Но для этого следовало пожертвовать самим собой и навязать поединок, чтобы отвлечь внимание от одного-единственного места в сложной системе катакомб под Радостным. Куда они не смогут дотянуться ментально. И постараться сделать так, чтобы Создатели даже и не почувствовали всей возможной опасности.
Марьенн шла за ним, таким странным и непонятным. Девушка, оказавшаяся здесь волей судьбы и ставшая той, кем и должна была стать. Она, дающая успокоение мятущимся душам рейдеров, и не только, была связующим мостиком между ними и тем, что из себя сейчас представлял Радостный. Ни одна смерть не была напрасной или глупой, но понять это могли лишь немногие, и она была в их числе. Сложнейшая партия, которую вели здесь две стороны, была просчитана на много ходов вперед. И каждое появление девушки рядом с тем, кто потом получал от нее один синий цветок, было лишь очередным ходом в ней. Знать это, осознавать, принимать так, как есть… как это было тяжело. Но именно в этом и заключалась ее роль, той, которая могла менять течение Игры, пусть и не совсем, но давая шанс сделать ее другой.
Например, появиться рядом с группой рейдеров, заведенных кикиморой в чащу как раз перед Всплеском, который мог погубить их. Но она появилась, вместе с тогда живым Егерем, и сейчас Пикассо и Скопа вновь шли туда, где в прошлый раз не закончили начатое.
Или дать возможность рейдерам Дыму и Валию прикрыть их же, чтобы они могли вернуться сюда спустя год, пусть и ценой их же, Дыма и Валия, жизней. Но ведь возможность эта могла спасти жизни многих и многих за много километров от Радостного. Если сейчас кто-то из тех, кто шел к командному пункту, все-таки дойдет и загрузит содержимое контейнера…
И сейчас, идя по длинным коридорам Ковчега, она понимала, что и это не напрасно. Пусть пока непонятно, чем она могла помочь, но Марьенн просто шла вперед, решив помочь существу в теле мальчика хотя бы попытаться совершить практически невозможное. Да, она нисколько не обольщалась, что они выйдут назад победителями. Слишком сильны были те, кто находился впереди. Но не попытаться сделать хоть что-то для того, чтобы спасти миллионы людей в ближайших к Радостному областях? После всего, что она успела увидеть здесь, в проклятом и безумно любимом ею Районе? Нет, Марьенн просто не допускала таких мыслей. Такого ужаса на улицах Саратова, Нижнего или Волгограда, в которых девушка в своей прошлой, очень короткой, жизни и не была — она не хотела. Ведь это было страшно.
