Позади поручика застыло первое отделение егерей из пятого взвода прапорщика Жарова. Их было восемь. С поручиком четверо, остальные во фланговом охранении. Командир отделения убит час назад, двое егерей в лазарете. Новым командиром Жаров назначил девятнадцатилетнего ветерана Епиношина по прозвищу Гунн, с которым Масканин в начале войны пришёл в полк добровольцем. Как раз из-за Гунна поручик и выбрал первое отделение. Бойцы тёртые, через одного с наградами, так что глазами хлопать не будут. Большинство он знал давно. За егерями посреди переулка ждут два ПТО. Расчёты прикатили свои стамиллиметровки 'на руках' даже быстрее, чем Масканин рассчитывал. Долго ли надо, умеючи? Командует орудиями сорокалетний прапорщик Неверов. Командует на отлично, расчёты как заводные, все приёмы быстры и слажены. Неверов ещё осенью командовал орудием, в январе после ускоренных артиллерийских курсов получил офицерскую аттестацию.
Отделение егерей и два ПТО Масканин изъял из огневой группы, рассчитывая пробиться к первому взводу. Группа резерва скована боем, вот и пришлось выдёргивать у Жарова бойцов, да пэтэошки забирать.
— Гунн! — обернулся поручик. — Кто у тебя лучший стрелок?
— Трунов. Со ста метров в пятак попадает. В охранении стоит…
— Давай его пулей сюда… И вообще всех собирай.
— Есть, командир!
Масканин махнул рукой Неверову. Расчёты ПТО дружно взялись за колёса и станины, покатили пушки поближе. Когда отделение собралось, к егерям присоединился Неверов. Масканин поднял ладонь, призывая к вниманию. Естественно, егеря расположились рассредоточено, на сколько это возможно, и следить по сторонам не перестали. Масканин разделил егерей на две группы. В тройку прикрытия назначил старшим Трунова, поставив ему задачу занять позиции на втором этаже и чердаке дома, у которого они сейчас собрались. Остальных вместе с собой разделил на две тройки. Старшим второй тройки естественно назначил Гунна. Потом подробно обрисовал свой замысел.
— Вопросы есть, господа вольногоры? — спросил поручик. — Разрешаю без чинов.
— Какие вопросы? — тут же сказал Гунн. — Задача есть, надо выполнять.
— Ага… — вставил пожилой егерь по фамилии Кряжников. — А то как же…
Масканин уставился на него, переводя взгляд с серебряной бороды на сбитые морщинистые руки, крепко держащие винтовку. Кряжников был ветераном полка, нынешняя война была для него не первой. Однако он безоговорочно уступил право командовать Гунну, признавая его воинские навыки и заслуги. Сам же Кряжников имел и поболее орденов, чем новоиспечённый комот, в эту войну 'Вишню' и третьего солдатского 'Георгия' на грудь добавил.
— Что не так, Глеб Самойлович? — спросил Масканин.
— Одна коза в лес ходить зарекалась, так там и осталась. Это я к тому, командир, что неча буром переть. Обойтить велгона надо. Дуром лезть не стоит.
— Не спеши, Глеб Самойлович, я ещё до этого не дошёл. Вторая тройка пойдёт в обход, по дворикам пошурудить. Первая вместе со мной напрямик… Артиллерия нас прикроет.
— Прикроем, — кивнул Неверов. — Танки били, домишки вообще посносим.
— Ну вот и ладненько… — Масканин улыбнулся. — Понимаю, браты вольногоры, задачу ставлю трудную… Но кроме нас, кто выручит?… В общем, кто со мной?
— Я и пойду, — отозвался Кряжников. — Всё одно старый. Только не дело это, чтоб ротный поперёд смерти бегал…
— Я, Глеб Самойлович, покамест умирать не собираюсь.
— И я с вами, командир, — вызвался егерь Пыхонин, — все знают, что меня пуля боится.
— Кабы тебя ещё от снаряда да от штыка заговорили… — пробурчал другой егерь с рванным шрамом под глазом.
— Так и порешим, — принял решение Масканин и повернулся к Неверову. — Готовьте, прапорщик, ваших подружек.
Рывок что было сил, до боли в суставах. Ноги словно пушинку понесли. Глаза успевают охватывать всё вокруг до самых мелких мелочей, мозг будто заработал раз в десять быстрее. Пули проносятся где-то справа и вспахивают заснеженный асфальт. Поздно! Масканин уже юркнул в сторону и пролетел три метра. Рывком вновь сменил направление. Позади воздух прошивают две одиночные, кто-то там впереди палит из винтарей.
Бросок на землю и тут же отскок вверх и в сторону, подобно туго сжатой пружине. Очередь вновь проходит мимо. Десять метров осталось… Лёгкие словно существуют сами по себе, при броске на землю дыхание ничуть не сбилось. Пять метров… Два метра… Поручик нырнул под сгоревший остов грузовика. Сзади звонко и до одури громко бьёт стамиллиметровка. И сразу за ней вторая пэтэошка. На несколько мгновений все звуки пропадают. И вдруг звенящую завесу разрывает отдалённый рык Неверова:
— Зар-ряжа-ай!.. Пер-рвое орудие фугасный! Втор-рое ор-рудие подкалиберный! Втор-рое: право десять!.. Пли!
Два огненных росчерка проносятся над Масканиным как в замедленной киносъёмке. На миг перед глазами промелькнул ярчайший образ: стоит протянуть руку и можно сорвать ближайший снаряд с траектории. Но это только отголосок изменённого сознания, на самом деле снаряды неслись со сверхзвуковой скоростью.
'Вдоль улицы ложит… — мелькнула мысль про подкалиберный. — Молоток…'
Масканин рванулся одновременно с разрывом фугасного. К дому, где ещё недавно сидел автоматчик. Навстречу летящим со второго этажа кирпичным обломкам, кускам мебели и чего-то ещё. Глаза успевают зафиксировать расползающееся дымо-пылевое облако и он уже у вскрытой стены дома.
На пути груды проваливших сверху обломков, завалы. Он проскочил их как учебную полосу препятствий, не выпуская из рук винтовку, и выбрался к уцелевшему подъезду. Вверх вела полуобваленная лестница. Он рванул на второй этаж.
Первая квартира оказалась пуста. Стену вынесло в соседний разрушенный подъезд. То ли при артподготовке, то ли сейчас снарядами Неверова. Тех, кто там сидел ещё минуту назад, разнесло в клочья. Во второй квартире напоролся на одуревшего от контузии велгонца. На рукаве шеврон всё того же 602-го пехотного полка. Значит подкрепления пока не подошли. Штык в горло. Велгонец валится, выпуская винтовку из рук…
Снизу появляется Кряжников. Жестами показывает, что Пыхонин чистит первый этаж. Поручик мрачен и молчит, за самодеятельность Пыхонин получит разнос потом, если выживет. Внизу тут же глухо бахает граната, через пять секунд щёлкает трёхлинейка, значит гранату швырял Пыхонин, велгонские трёхлинейки звучат не так.
За дверью незачищенной квартиры слышится ненавистная велгонская ругань. Эта квартира по другую сторону от проверенных поручиком, она ведёт в 'центр' дома. Масканин бросает серию жестов и вдёргивает чеку РОГ-2. Кряжников ударом ноги распахивает дверь квартиры и отскакивает. Внутрь уже летит масканинская 'рожка'. Взрыв. Поручик срывается вперёд в пелену сгоревшей взрывчатки, на ходу бросая гранату в боковую комнату. Впереди слева запертая межкомнатная дверь, её пробивают два выстрела на уровне груди. Дверь начинает открываться. Масканин разминулся с пулями и что есть силы бьёт по ней ногой, врывается внутрь. От удара велгонец заваливается назад, падает он уже мёртвым, пуля Масканина разбила ему лоб. Приклад находит чью-то хрустнувшую челюсть, штык попадает в брюхо третьему. Толчок ногой от себя, поручик высвобождает штык. Где-то сзади, поблизости, возня и хрипы. А на первом этаже опять бахает граната. Кряжников появляется из большой комнаты, кажется это была раньше чья-то библиотека. Бебут егеря в крови, винтовка заброшена за плечо. Она без штыка. Видать в рёбрах застрял намертво, такое бывает.
