– Каким образом?
– Чужими руками желательно. Потому что Кристобаля охраняют не только его люди, но и те, о ком я вам говорил. А поможете мне вы…
– Я? – Костя слабо улыбнулся. – Куда уж мне… Я в интригах не силен.
– А и не надо. Вы просто сделаете все, как я скажу.
– Да, но я же бежал из тюрьмы. Меня снова посадят.
Антон покачал головой.
– Я постараюсь, чтобы не посадили. У вас завтра встреча с новым министром безопасности. Эта должность замещает старого начальника тайной полиции.
– Завтра? – Таманский даже привстал.
– Именно, – кивнул Антон. – Время не ждет. Я понимаю, что вам трудно, но время не ждет.
– Это совершенно невозможно…
Таманский вошел в ресторан «Сауза» ровно в пять минут первого.
– У меня назначена встреча, – сообщил он выскочившему как чертик из табакерки официанту. – Господин Эмилио Фернандес.
Официант посторонился, указывая рукой направление.
Эмилио Фернандес, брат Доминика Фернандеса, сейчас уже расстрелянного, был абсолютной противоположностью своему родственнику. Эмилио был решителен, жесток и имел спортивную фигуру. Увлекался боксом и стрельбой из лука. Он обожал спорт и ненавидел все то, чем Доминик окружил себя: роскошь, мягкие кресла, толстые женщины. Эмилио не испытывал к брату каких-то особенных чувств, наоборот, терпеть его не мог. Поэтому он с легкой душой занял пост министра по безопасности, зная, чего это стоило родственничку.
В первые же часы работы новое министерство, в которое была преобразована тайная полиция, занялось самоочищением. Были уволены все следователи, замеченные во взятках. Были выкинуты все те, кто не приносил результата. Целый ряд чиновников, занимавших высокие посты, был посажен за решетку. Перед каждым был поставлен выбор: или работать, или убираться.
Своих людей Эмилио не щадил, и более того, сам хватался за работу как сумасшедший.
Таманский подошел к столу. Не дожидаясь приглашения, сел.
– Итак, у вас есть пять минут, пока я ем, – хмуро буркнул Фернандес. – Сам не знаю, зачем я согласился прийти на встречу. Не терплю журналистов…
– Как и ваши подчиненные. Нашей встречи можно было бы избежать, если бы они делали свою работу.
– Что?!
– Ваши ребята сначала бьют, потом снова бьют, а потом бросают в тюрьму. Им наплевать, что говорит человек, знает он что-то или нет.
– Ах, так это все, – Фернандес указал на лицо Таманского, – их рук дело?
– Естественно.
– Грубая работа.
– Еще бы. Я полагаю, вам бы хотелось найти главу монтонерос, Кристобаля Бруно?
– Правильно полагаете. – Эмилио равнодушно отрезал кусочек бифштекса и отправил в рот. – Рано или поздно мы его схватим. И если вы думаете, что я поверю в то, что вы знаете, где он, то вы сильно ошибаетесь.
– Я знаю, где он будет.
– Где же?
– Сто тысяч.
– Что? – Эмилио Фернандес едва не подавился. – Что?!
– Долларов США. – Таманский покрутил в пальцах вилку. – Я собираюсь переехать туда жить.
– Вы с ума сошли. Никакой марксист не стоит таких денег.
– Бруно стоит. Я полагал, что вы отличаетесь от вашего брата. Тот бездарно упустил Кристобаля, когда он уже почти был у него в руках. Результатом стал взрыв на площади Колон.
– Вас уже били? – Эмилио прищурился. – Я надеюсь, вы не полагаете, что это был верх пыточного совершенства?
Таманский почувствовал, как холодеют ладони. Он покрепче сжал вилку, словно она могла чем-то помочь.
– На это нужно время. Хоть сколько-то я продержусь. А рыбка улизнет. К тому же я подготовился к встрече. Если вы возьмете меня, Бруно точно уйдет.
– Рано или поздно мы все равно возьмем его, а вы наверняка знаете что-то еще…
Таманский помолчал. А затем улыбнулся.
– Я думаю, что будет поздно. Особенно для вас. Если Бруно сделает то, что собирается.
– Не нужно меня пугать.
– Моя цена сто тысяч. Хотите – платите. Не хотите, я ухожу.
– Убеждены, что у вас получится?
– Я попробую. – Таманский встал.
– А где гарантии?
Костя пожал плечами и поморщился. Больно.
– Треть суммы наличными сейчас. Ваша расписка. И остальное после того, как вы его возьмете.
– Вы думаете, что я ношу такие деньги с собой?
– Нет, конечно, но я готов подождать…
Таманский вышел из ресторана через два часа.
– Ребята, наша работа, – сказал Антон, глядя, как Костя идет по улице. Следом уже увязался какой-то бродяга. – Пошли…
Таманский ускорил шаг, через пару кварталов свернул в подворотню и побежал. Выскочив на соседнюю улицу, он снова перешел на неспешный шаг.
Бродяга свернул за ним.
– Эй, амиго! – окликнули сзади. – Прикурить есть?
– В чем дело? Я не курю…
Что-то острое и холодное вошло ему под ребра. Рот закрыла потная ладонь, а по ногам полилось горячее…
Из подворотни не вышел никто. Но Таманский не остался в одиночестве.
Его аккуратно взяли в «коробочку» трое. Таманский свернул на менее людную улицу, и через несколько шагов ему заступили дорогу еще два человека.
Костя прижался к стене и закрыл глаза. После встречи с Фернандесом Костю била дрожь. Смотреть, что будет дальше, у него уже не было сил. Таманский уже слабо понимал, что делает. Кто его сопровождает? Кто перегородил дорогу? Костя знал одно: надо тупо следовать инструкциям, данным ему Ракушкиным. Идти по указанному маршруту, никуда не сворачивать, в случае осложнений вжиматься в угол и не рыпаться.
Выстрелов было четыре.
Потом Таманского тряхнули за плечо.
– Пошел, пошел…
Костя что было сил побежал вдоль по улице и остановился, только когда рядом взвизгнули тормоза.
– Прыгай! – гаркнул Ракушкин.
И Таманский прыгнул.
Эмилио Фернандес, как говорилось выше, был полной противоположностью своему брату. Если тот ездил по Буэнос-Айресу на роскошном, американской сборки «Линкольне», то Эмилио сразу пересел на открытый военный джип, который одинаково легко прыгал и по сельским дорогам, и по проспектам столицы. Если прежний шеф тайной полиции любил толстых женщин и сладкое, для чего покровительствовал небольшому борделю неподалеку от управления, то его брат бордель закрыл, толстух разогнал, а уникальную коллекцию конфет и прочих сладостей велел раздать детям. Доминик Фернандес не показывал носа дальше центра Буэнос-Айреса, а его брат в первые же дни объездил полстраны для личного контроля за региональными представительствами нового министерства.
Именно эта черта, желание во всем разобраться лично, была слабой стороной Эмилио Фернандеса. Он хотел знать, что происходит в провинциях, что делается в маленьких городках, в военных частях, на отдаленных заставах. Какие настроения, какие мысли бродят в головах солдат, простых граждан, чиновников? Была б его воля, Эмилио вызвал бы каждого для личного собеседования!
