Она что-то сказала ему и предложила жестом подойти поближе. Трипио перевел:
— Госпожа Як спрашивает, не ее ли мужья сделали это с вами. — Еще одна длинная цепочка гортанных громыханий. — Она высказывает мнение, что ни один из них не отличается особым умом или сексуальной компетентностью, хотя я, право, не пойму, какое это имеет отношение к делу.
— Передай госпоже Як мою благодарность и скажи ей, что я открыл путь, который позволит ее мужьям и другим кабанам племени реабилитировать себя в истинно героическом бою с достойным врагом.
Матриарх села. Ее зеленоватые глаза блестели, словно злые самоцветы, утопленные в бородавчатом жире.
— Она говорит, что ее мужья и другие кабаны стали слишком глупыми и праздными оттого, что слишком много смотрят на экраны компьютеров и пренебрегают своим долгом перед племенем и перед нею. Она будет благодарна вам, если вы сможете отвлечь их от этого глупого увлечения тварью, сидящей в экранах мониторов, которая больше думает о ловле паразитов, чем о потребности кабанов вести себя как кабаны. И еще добавляет подробность, которая не имеет никакой явной связи с обсуждаемым делом.
Люк подавил усмешку. И почти услышал у себя в голове, как фыркнула Каллиста.
— Спроси ее, где можно найти ее мужей.
— У себя за спиной, падаль повстанческая! На самом-то деле они сгруппировались в дверях — с пустыми руками, чему Люк был очень рад, Расплатившись с джавасами трупом G-40 за перерезание определенных силовых линий, он опасался, что его неопрятные наемники попадутся на месте преступления.
Угбуз отпихнул Трипио в сторону, и тот с лязгом растянулся на полу. Двое других кабанов схватили за руки Люка.
— Так этот перебой с подачей энергии твоих рук дело, да? — прорычал гаморреанец. — Твоих и этих диверсантов-повстанцев…
Як резко поднялась на ноги.
— Вы, может, и храбрые воины против жалкого маленького калеки и ходячей говорящей машины, — перевел лежащий на полу Трипио довольно слабым голосом. Голос этот почти заглушался громовыми воплями свиноматки. — Но дай вам возможность встретиться и подраться с этими вонючими ублюдочными мылоедами-клагтами, и вы все побежите, как моррты, выполнять приказы чего-то за экраном, что даже никогда не показывается.
Угбуз заколебался. Гаморреанец в нем явно боролся с индоктринированной в него личностью штурмовика.
— Не это же приказ, — возразил наконец он. — Это же Повеление.
— Повеление заключается в том, чтобы вы вели себя как настоящие кабаны, — мягко вставил Люк. Несмотря на свисающие ему на глаза слипшиеся от пота волосы и синяки по половине небритого лица, он по-прежнему был Мастером, он осторожно прикасался разумом к тем, кто не обладал большим собственным разумом. — Только будучи истинными кабанами, вы сможете быть истинными штурмовиками.
Рослый кабан заколебался, почти заметно стиснув руки. А Люк добавил, обращаясь к Як:
— Я слышал, что Магшаб насмехается над тобой, говоря, что у тебя слабое племя, не желающее драться, и называет тебя Поросячьей Мамочкой.
Як издала яростный визг и, как и ожидал Люк, ударила его достаточно сильно, чтобы свалить на пол, если б не державшие его воины. Он обмяк и откинулся от удара; разъяренная Як пинком отправила Трипио через полтрюма, а затем принялась отвешивать оплеухи Угбузу и всем прочим попавшимся на глаза кабанам, пронзительно выкрикивая непристойные ругательства, которые Трипио послушно переводил из своего угла с поразительным богатством анатомических деталей.
— Но это же Поведение! — беспомощно твердил Угбуз, словно это все объясняло. — Это же Повеление!
Трипио перевел, что именно, по мнению Як, Угбуз мог сделать с Повелением, и добавил:
— Но боюсь, физически это совершенно невозможно, сэр.
— Возможно, Повеление изменилось, — предположил тихим голосом Люк. — Возможно, теперь нашли способ позволить вам выполнять свой долг боевых кабанов, совместимый с тем, что вам предписывает Повеление.
Угбуз и его воины, все как один, ринулись в большую хижину на противоположном конце трюма; вслед за ними с грохотом неслась Як. Люк поднялся с пола, помог подняться на ноги Трипио и, стирая кровь с уголка рта, похромал следом за ними.
Они, затаив дыхание, сбились в кучу у монитора. Несмотря на то что компьютерные линии, ведущие к трюму, были перерезаны свыше часа назад, из глубины экрана постепенно выплыла строчка оранжевых букв:
«Повеление предписывает вам подняться на палубу 19 посредством лифта. о 21 и аннигилировать этих вонючих сынов капустосборщиков, а заодно и их грязных маленьких морртов».
Они чуть не растоптали его, выкатываясь за дверь.
— Что это? — проворчал Угбуз. По сигналу Люка двое несших его ради большей быстроты штурмовиков остановились и поставили его на ноги. — Это не лифт двадцать один. — Желтые свинячьи глазки гаморреанна сверкнули подозрением в тусклом свете аварийного освещения. Вся палуба была теперь затемнена, и воздух казался холодным, спертым и странным. Вокруг них в темноте, казалось, повсюду раздавались странные шипения и шорохи, и Люк сообразил, что уже прошло немало времени с тех пор, как он видел действующий 5Р или М8Е. Только их выпотрошенные трупы лежали вдоль стен, словно тела сбитых прохожих на обочине дороги.
Трипио стоял, вырисовываясь силуэтом на фоне темной двери каюты интенданта, поблескивая в слабом отражении огоньков на посохе Люка.
— Разведсообщение. — Люк проковылял к дройду и, положив руку на позолоченное металлическое плечо, увлек его на склад за каютой.
Антигравитационные салазки все еще стояли там. Чтобы поднять их на три метра над полом, в них накачали дополнительную энергию из батарей убитых Люком 0-40 и двух змеедройдов.
— Как тебе здесь? — тихо спросил он.
— Все в порядке, мастер Люк. Покуда я остаюсь в пределах запрограммированных периметров, джавасы меня тронуть не могут. Но я предлагаю вам побыстрее расплатиться с джавасами, пока мощность не упадет, и салазки не опустятся окончательно.
Они уже опустились на добрые полметра; даже при двух обнаружителях, которые Трипио перепрограммировал на оглушение джавасов, как только салазки с грузом мертвых роботов оказались над полом на высоте в два джавасских роста — точка, которой они могли достичь, встав друг другу на плечи, — джавасы находили способ поживиться. Люк уже видел собравшуюся в дверях небольшую кучку существ в коричневых балахонах, делающих свои расчеты, перешептываясь визгливыми, как у детей, голосами.
— Какие-нибудь затруднения? Самый маленький из джавасов метнулся вперед, пал ниц и поцеловал сапоги Люка.
— Господин, мы сделали все, что в наших силах, все, что в наших силах. — Джавас снова поднялся. Это был один из тех, кого Люк спас и которого мысленно прозвал Коротышкой. Желтые глаза блестели в черном провале его капюшона, словно светляки. — Ходить, куда ты сказал, пытались перерезать провода, какие ты сказал.
