— Не боись — усмехнулась девушка — уж две бабы-то всегда между собой договорятся. Это только вы, мужики, думаете, что мы только и норовим впиться друг другу в горло, деля какого-нибудь мужчину. Много о себе воображаете!
— Не, Наташ, ну правда — не надо мне сейчас этих дрязг, охолонись, ладно? — взмолился Слава — не надо таких разговоров!
— Ладно, ладно, не переживай…и вообще — это так, болтовня. Всё равно у меня тела нет…и разговора — пока — нет.
— Ты неисправима… — покачал головой Слава — через сколько времени будем на месте?
— Да уже почти прилетели. Где мне тебя ждать?
— Это вопрос, кстати — висеть в воздухе — заметят, лишние вопросы будут. До моря тут далеко? Вроде как — не очень. Давай-ка ты опять залезешь на дно, и сиди там, жди вызова. Я тебя позову. Придётся Леру восстанавливать, займёт всё это недели три — потерпишь?
— Без общения — нет. Я же люблю поболтать! Возьми коммуникатор — там, в рубке, будешь со мной связываться, если сам дотянуться не сумеешь — мало ли, всё-таки под водой, да и ты под землёй будешь. И захвати ей одежды — всё-таки совсем голышом тут бродят или рабы или экстремалы. Впрочем — я бы не отказалась так побродить. лишь бы тело было. я бы хоть раком бы бегала…эххх. В общем — пока не зайдёшь в нору, я повишу над тобой, прикрою. Посигналишь, если всё нормально, и я уйду в пучины морские, позабыта-позаброшена!
— Ладно, позабытая позаброшенная — фыркнул Слава — повиси.
У него на душе потеплело, и он уже в который раз сказал спасибо Провидению, пославшему такую вод помощницу.
Натаха была циничной, прожженной, но порядочной и весёлой девкой, с которой можно обсудить что угодно, откровенно и не выбирая слова, не боясь, что она обидится. А это очень много значит, когда другу можно сказать то, что на душе. Это дорогого стоит. А то, что она не слишком воспитана, не очень честных правил и вообще — 'девушка с рабочих окраин', да какая разница? Жизнь не выбирает, с кем столкнуть, или с кем сидеть в окопе, ожидая атаки врага. Слава променял бы миллион рафинированных, интеллигентных женщин на одну вот такую деваху, которая не бросит в тяжёлую минуту и будет драться рядом с ним, не жалея своей жизни. А он кое-что понимал в жизни, пусть и не очень долгой.
Корабль тихо, как огромная пуховая подушка, приземлился рядом с тоннелем, ведущим в недра планеты, пандус открылся и Слава сошёл, вдохнув воздух степи, ночных цветов и свежесть болотца возле леса. Это был один из вентиляционных тоннелей, похожих на тот, в котором они с Лерой оказались шесть лет назад. В душе у Славы всё пело от радости — всё-таки он добыл искомое противоядие — скоро он и Лера будут вместе.
Помахав рукой Натахе, Слава углубился в тоннель, на ходу подстраиваясь к ментальной волне керкаров. Первой он вызвал Великую Мать. Она сразу же откликнулась:
— Сын мой! Ты вернулся? Какая радость! И с противоядием? Ох, как Лера будет рада! Она такая хорошая девочка, так переживает, тоскует без тебя! Учитель тебя тоже ждёт — вам тут всегда рады! Как у тебя дела, что ты там сделал наверху? Наблюдатели засекли какой-то корабль, вроде того, на котором прилетал Неркату. Это он тебя привёз?
Слава вкратце описал события последних дней, и Мать замолчала, как будто переваривая услышанное, потом сказала:
— Я так и знала, что с этими зелёными будут какие-нибудь проблемы. Эти твари настолько вероломны, настолько ничтожны — обязательно пытаются обмануть. Если они не обманут — считают, что день прожит зря! Надеюсь, ты не оставишь предательство безнаказанным?
— Нет, не оставлю. Только надо, вначале, Леру поднять, потом добыть денег на ремонт и оснащение корабля, вынуть из Леры этот мерзкий контроллер, и уж потом — займусь предателем и зелёными. Всё надо шаг за шагом, осторожно.
— Верно рассуждаешь, молодец. Надо всё обдумывать, зелёные очень опасны. А Лера тебя ждёт — она счастлива, что ты вернулся!
— Жду! — неожиданно прорвался голос Леры — Боже мой, как я рада тебя слышать! Почему раньше не связался, чего молчал? Как поднимусь, обязательно тресну тебя чем-нибудь! Беги скорее ко мне! Я больше не минуты не хочу оставаться в положении маринованного огурца (Да простит меня Великая Мать!)
— Ничего, ничего, я понимаю — усмехнулась Мать — вам. Таким деятельным существам улежать в тихой купели невозможно. Куда-то бежать, торопиться, стремиться — вот ваш удел. Тебя встретит провожатый и проводит до места, иначе заблудишься.
И верно — через сто шагов Славу уже дожидался керкар, прострекотавший приветствие. Слава как мог изобразил ответное 'здравствуй' и они понеслись по коридорам и тоннелям. Как обычно — керкар ничуть не заботился о том, чтобы человек не отстал — он нёсся так, как будто за ним гналась сама преисподняя. Слава не раз по дороге усмехнулся, вспоминая слова Матери о том, что люди куда-то торопятся…можно подумать, что керкары важно и медленно бродят по своим тоннелям, думая о вечном!
У Купели они оказались через полчаса спринтерского бега, когда Слава уже оббил плечи об углы тоннелей и боковых ходов, и набил на бедре синяк, от ударов контейнера с противоядием.
Купель была как и раньше — мерцающая, загадочная и красивая. Время от времени тихо плюхались в неё оплодотворённые яйца из брюха Матери, но больше ничего не нарушало покой колыбели Роя керкаров. Слава вошёл в ихор по пояс, наклонился, и осторожно достал из него Леру, лежащую с открытыми глазами, в том положении, в каком её утопили шесть лет назад. Она не шевелилась, и была как мёртвая, но это только внешне. Её исхудавшее тело вызывало жалость — этакий скелетик с обвисшей кожей. Слава перевернул девушку, положил животом на колено и нажал, выливая из её лёгких ихор. Изо рта девушки вылилась струя, он ещё слегка потряс её, проверил, восстановилось ли дыхание и положил на пол, на спину. Теперь предстояло сделать самое главное, и он очень боялся сделать что-то не так.
Достал из контейнера пистолеты для впрыска лекарства, взял первый, красный, подержал его в руке, зачем-то взвесил, покачал на ладони, не решаясь приступить, потом помотал головой и решительно приложил к тому месту на шее Леры, где проходила сонная артерия. Собрался нажать на спуск, но прошиб холодный пот — не приготовил часы! То есть — часов тут, конечно, не было, но были коммуникаторы, отмечающие время.
Слава достал коммуникатор, положил его перед собой, посмотрел на значки, отмечающие время — местные цифры были похожи на арабские, что наводило на мысль о заимствовании, но всё-таки отличались от земных. Дождался круглой цифры и снова приложив пистолет нажал кнопку. Негромкий пшик! Ничего не изменилось. Засёк время. Минуты тянутся долго-долго…зелёный пистолет в руке, приложил…десять секунд…две…пшик! Есть. Жёлтый пистолет…синий…и последний, полосатый! Минуты…десять секунд…пшик!
