— Мне тоже повезло нехило, — подтвердил я. — Даже больше, чем Искорке. Она что? Деньги просто получила, а деньги, по большому счету, никакой ценности не имеют. У меня же…
— Да мы видели, — хохотнул Андрей. — Извивался, как змей, а дышал, как паровоз.
— Дурак ты, — спокойно ответил я. — Не в сексе там дело. Это не женщина — человек! Причем с большой буквы «Ч».
— Мужик, что ли? — поддел меня Цуцык.
— Ага… — поддакнул Андрей. — «Чоловик» по-украински как раз и значит «мужчина».
— Идите в жопу! Вы за усы меня дергать будете или слушать, что я раскопал?
— Все, молчим, внимаем! — поднял руки Андрей.
— Так-то! Короче, любая победа здесь отбивается везением в реальности. Кстати, Кирилл, похоже, денежное вознаграждение начисляет еще и из этих соображений. Больше получает тот, кто имеет меньше шансов совершить личный подвиг.
— Но сам-то он не воюет! — возразил Цуцык.
— Что значит «не воюет»? — хитро сощурился я. — Кто через Альпы переходил? Группа неизвестных солдат или Суворов?
— Так… Похоже, в точку, — согласился Андрей. — Кирилл у нас начальник. По всем статьям. Он платит деньги, значит, мы воюем за него. Каждая наша победа — его победа. Победа всех его подчиненных в сфере взаимодействия записывается не только на счет солдата, но и на его личный счет. Это как игра в шахматы… Фигуры приносят победу игроку.
— Шахматы? — повернулся я к корректировщику. — Ну да! Шахматный Храм! Первая база! Белые начинают и выигрывают.
— Ну, черные иногда тоже выигрывают, — не согласился Цуцык. — Это как карта ляжет.
— Не карта, а умения, — я покачал головой. — В шахматах нет места случайностям.
— Получается, что здесь вообще все равно, за что воевать? — нахмурилась Искорка.
— Вот именно! — подтвердил я. — Это просто такая игра. По большому счету — игра на деньги. Только смерти и ранения настоящие. Но Кириллу по фигу, он-то в поле не воин. Хотя наши поражения ему тоже откликаются не лучшим образом. Когда мы с Михаилом в прошлый раз потерпели поражение в бою, у Кирилла в реальности были проблемы с фирмой.
— Ну, проблемы с фирмой — это все же не смерть, — вздохнул Цуцык. — Получается, что Наниматель все же в выигрыше.
— Да, все как в реальности, — поддакнула Искорка. — Любая война, все равно за что, кому-то приносит дивиденды. И в выигрыше всегда Наниматель. А мы — просто лохи. И в реальности были лохами, и здесь лохи. Как еще назвать людей, которые продают свои жизни и здоровье за деньги? На фиг! Прав Саня — не надо идти на Мост. На кой черт? Еще одну галочку на счет Кирилла поставить? Под плазму лезть за вшивые десять штук? Да я на новой работе меньше чем за год их заработаю без всякого риска для жизни.
— Думаешь? — невесело ухмыльнулся Андрей. — Так не бывает. Не бывает денег без риска для жизни. Деньги как раз и являются коэффициентом риска для жизни — чем меньше риск, тем меньше тебе платят.
— Да уж прямо! — не согласился я. — Сколько нам на реальной войне платили? Долларов по триста? А Ирине на гражданке штуку положили. Каждый день, извините, ей под пули лезть не придется за эти деньги. А там приходилось. Нет, деньги не пропорциональны опасности для жизни. Черт его знает, коэффициентом чего они являются. Раньше я думал, что мерой труда. Но если бы так, то больше всех бы зарабатывали шахтеры.
— Нашли время и место для философских дебатов! — оборвал нас Цуцык. — Насчет похода на Мост не все так просто. Я все думал — почему именно Мост? Теперь знаю. Если у Кирилла, как Саня говорит, проблемы с фирмой, значит, он хочет за счет победы у Моста поправить свои дела. Это факт. Мост — очень трудная цель. Значит, очков в игре за подрыв Моста полагается очень много, но ведь если мы подорвем Мост, то победа Кирилла будет и нашей победой. Нам, значит, тоже, кроме обещанных десяти тысяч, будут положены нехилые бонусы в реальности. А? Думали об этом?
— Да, это понятно, — кивнул Андрей.
— Может, тогда, раз уж ввязались в это дело, стоит довести его до конца? — продолжал Витек.
— Погодите, ребята! — остановила нас Ирина. — Мы тут бредим. Знаете, почему? Нет вопроса — идем мы на Мост или нет. Потому что мы не одни, туда еще танкисты прут. Если мы их не поддержим, ребят попросту перебьют.
— Ну и чего мы тогда стоим? — Цуцык поправил автомат на плече. — Давайте на борт!
Мы погрузились на БТР и двинулись в направлении, прочерченном по карте Андреем. Путь вел чуть в сторону от Моста — к кружочку, нарисованному красным фломастером и обозначенному неровной надписью «Шахматный Храм». Скорость набрали хорошую, поскольку после плазменной бомбежки от леса остались только низкие обугленные пеньки. БТР лишь чуть вздрагивал, налетая на них колесами, а так пер, как по афганской бетонке. Выжженное пространство все тянулось и тянулось, а насколько далеко — непонятно, поскольку усилившийся ливень не позволял видеть и на полкилометра вперед.
Цуцык устроился на сиденье рядом с Максом, надел наушники и слушал эфир. Я молча сидел между Андреем и Искоркой, пытаясь понять, что же представляет собой этот Шахматный Храм. Что мы собираемся там найти? Или, может, кого? Что бы там ни было, у меня не было ни малейших сомнений, что первая База просто обязана содержать в своих стенах некую тайну, которая поможет… Чему поможет? Трудно сказать. Вроде главную тайну я выяснил, а что с ней делать? Непонятно. Может, как раз этот ответ ждет нас впереди? Хотелось на это надеяться.
Еще я подумал, что мне бы не помешала удача, полагающаяся здесь за победу в бою. Работу-то я потерял, и перспектив в этом плане никаких. Хотелось верить, что подрыв Моста поможет мне именно в этом, а то деньги кончатся, и что тогда? Ведь кончаются любые деньги, даже обещанные десять тысяч не вечны, их зарабатывать надо. Катя говорит, что они ничего не стоят. Философия… Еду без них не дают. К тому же на мне теперь ответственность не только за себя, но и за нее. Я ведь уже несколько часов как продюсер. Смешно, кстати, как-то получилось, что я не послушал ни одной ее песни, прежде чем согласиться на эту должность. И что вообще делают продюсеры? Наверное, если песни записаны, надо их куда-то нести, кому-то демонстрировать. А если не записаны? Ладно, разберусь. Где наша не пропадала!
Цуцык наклонился вперед и прижал наушники ладонями. Похоже, танкисты снова вышли на связь.
— На связи я, на связи! — ответил он в микрофон. — Что у вас? Прием.
Короткая пауза.
— Принял! Конец связи! Мы все повернулись к нему.
— Так, ребята. — Витек стянул с головы гарнитуру. — Видимо, заколдован этот Шахматный Храм — никак к нему не пробиться. В общем, меняются наши планы. Надо полным ходом гнать к Мосту, а то наши бравые бронеходчики как куры во щи попали.