— Хорошо, — кивнул Додик с таким видом, словно носил по крайней мере генеральский чин. — Не мешало бы эти дозоры проверить. Как-никак, а на них вся ваша оборона держится. Может, с правого и начнем?
— В своем ли вы уме? — ротный удивленно уставился на Додика. — Туда ни пройти, ни проехать. Особенно в вашей коляске. Это же бывшая промзона. Там черт ногу сломит.
— Тогда я своего человека пошлю. Хотя бы вот этого, — Додик через плечо ткнул большим пальцем в Синякова. — Участник локальных конфликтов. Опыта ему не занимать.
— По уставу не положено, — возразил ротный. — На проверку постов и дозоров необходимо иметь предписание из штаба батальона. Есть оно у вас? Откуда, говорите… Вот и я про то же… А без предписания вы для меня частные лица. Тем более что комбат строго-настрого приказал глаз с этого самого Синякова не спускать. И препятствовать любым его контактам с посторонними лицами.
— Даже с нами? — возмутился Додик.
— С любым, кто не числится в составе первой роты.
— Ну и строгости у вас… — Додик искоса глянул на Синякова и вновь вернулся к разговору с ротным: — А в каком часу дозоры сменяются?
— Да они только что заступили. Сутки как минимум придется ждать.
— Ладно, подождем.
— Но вы ведь сами недавно говорили, что собираетесь назад засветло вернуться? — удивился ротный.
— Вы меня не так поняли, — Додику уже приходилось выкручиваться. — Не засветло, а при свете. Время и так, слава богу, к вечеру идет. Куда мы на ночь глядя попремся? Переночуем у вас. Не выгоните?
— Ночуйте, — пожал плечами ротный. — Только никаких особых удобств предложить не могу. Сами видите, в каких условиях жить приходится.
— Мы люди привычные. Костер разожгем, в шинелки завернемся. — Тут Додик обратился к Синякову: — Ты ступай пока. Походи вокруг, набери валежника. А Мансур пусть шалашик организует…
Ждать встречи с Димкой еще целые сутки Синяков не собирался, особено сейчас, когда отца и сына разделяли всего километра полтора. На схеме, составленной ротным, он успел разглядеть все ориентиры, до которым можно было легко отыскать любой из выдвинутых далеко вперед дозоров.
Здание заброшенного растворного узла он хорошо видел и отсюда. Дальше путь предстояло держать вдоль узкоколейки до эстакады, на которой раньше разгружались вагоны с цементом. Где-то там, среди нагромождения разнообразных железобетонных изделий, и находился сейчас Димка вместе со своим напарником Шмалько, скорее всего хохлом.
На помощь Додика в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Скорее всего он исчерпал все свои возможности. Его фразу относительно сбора валежника, обращенную к Синякову, можно было расценивать как совет самостоятельно приступать к поискам сына.
Но только как это сделать прямо на переднем крае обороны, не имея при себе никаких документов и рискуя в любой момент напороться на всесильного Дария? Нет, что ни говори, а Додик как был теоретиком чистой воды, так им и остался…
Синяков, треща щебнем, спустился с холма вниз и тут же напоролся на солдатика, затаившегося за пирамидой черных битумных слитков.
— Куда прешь? — грубо поинтересовался тот. — Бесам в пасть?
— Командир послал. Валежника для костра собрать. — Синяков помимо воли перешел на заискивающий тон.
— Вы что там все, охренели? — возмутился солдатик, весь облик которого носил явные признаки физической и умственной деградации. — Какой валежник, мать твою! Тут не земля, а цемент пополам с известкой! Даже пырей не растет!
— Интересно тебе со всякими козлами связываться. — Этот голос раздался из перевернутой железнодорожной цистерны. — Они же из четвертой роты. Сам знаешь, какие там дебилы. Час назад сюда прибыли и уже права качают. Валежник им, видите ли, понадобился!
— Из четвертой роты? Тогда другое дело, — сразу смягчился первый солдатик. — У меня там земляк парится… Ты, браток, вон в ту сторону пройдись. Найдешь доски от старой опалубки. Только выбирай, а то гнилья много. Закурить не будет?
— Пусто, — Синяков для убедительности даже похлопал себя по карманам.
— Тогда гуляй. Далеко вперед не лезь. На ловушку нарвешься. Или кто-нибудь из наших тебя с бесом спутает. Тоже хорошего мало.
Пробную вылазку можно было считать законченной. Каждый столб, каждая яма, каждая стена имели здесь свои глаза и уши. Уж лучше вернуться назад и поделиться своей бедой с Мансуром. Тот наверняка найдет какой-нибудь выход из создавшегося положения: или тенью проскользнет мимо всех постов, или подкупит офицера, ведающего расстановкой дозоров. Синяков уже двинулся было обратно, но тут обычную для Пандемония глухую тишину нарушил резкий хлопок. В тусклое, линялое небо взлетела красная ракета. Она еще не успела погаснуть, как со всех сторон раздался волчий вой — не заунывный, как это чаще всего бывает в срединном мире, а злой и призывный, по интонации скорее напоминающий боевой клич.
Далеко за растворным узлом, чей вертикальный силуэт четко выделялся на фоне мутных далей, что-то взорвалось, и густой черный дым сразу затянул горизонт.
В первый момент Синяков растерялся. Он сразу понял, что угодил не в мелкий шухер, а в крутую заваруху, которая ожидалась давно, но, как всегда, разразилась внезапно. Сейчас здесь должно было стать так горячо, что у многих, даже не самых трусливых, на задницах вскочат волдыри и задымятся пятки. Надо было срочно решать, в какую сторону лучше направиться — вперед, к Димке, или назад, к Додику и Мансуру.
— Бесы! Бесы! — закричал кто-то невдалеке. — Вплотную подобрались! Дозор отрезали!
Эта жуткая весть мгновенно определила все дальнейшие действия Синякова. Подхватив с земли осколок кирпича — ничего другого просто под руку не подвернулось, — он бросился туда, где, по его представлениям, должен был находиться Димка.
Отовсюду вскакивали солдаты, вооруженные чем попало — начиная от факелов, в которых горело что-то, запахом напоминающее ладан, и кончая садовыми опрыскивателями, применяемыми дачниками для борьбы с яблоневой тлей и бабочкой-капустницей. На вершине холма гулко заколотили в пустотелое железо — скорее всего в котел, из которого до этого раздавали на обед борщ.
Синяков хоть и ошалел слегка, однако предупреждения насчет ловушек не забыл, а потому старался бежать след в след за каким-то крепышом, внушавшим ему доверие своим добротным снаряжением — самодельным жестяным щитом с прорезями для глаз и широким обручем, прикрывавшим шею до самых ушей.
Вокруг стояли шум и гам, скорее свойственные донельзя перенаселенному аду, чем пустынному Пандемонию — ревело пламя повсеместно разгорающихся пожаров, выли бесы в волчьем обличье, орали люди, им вторили бесы с человеческой внешностью, продолжал тревожно гудеть импровизированный набат, взрывались гранаты, хоть и малоэффективные против потусторонних созданий, зато укрепляющие боевой дух их врагов.
