…Никодима крепко потрепали анубы, щека разодрана, левый глаз вытек, на правой руке не хватало трех пальцев, а левая перебита выше локтя.
– Мд-а-а… – только и сказал Грром, откопав Никодима.
Перевязав воеводу как могли, Грром и Вулкан принялись искать Вертера. При свете факелов в траве отчетливо виднелся широкий кровавый след. Пройдя от лагеря на сотню шагов вглубь леса, нео и кио обнаружили старика Вертера. Тот сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к широкому дереву, и стонал. Руки раскинуты, лицо и голова сплошное месиво. Плащ старого воина был разодран в клочья, а на животе зияла широкая рана.
Грром подошел ближе, освещая факелом раненого: из-под ошметков ткани плаща топорщились серые, осклизлые кольца кишок. В воздухе отчетливо пахло кровью и дерьмом. Вертер поднял веки, уставив на молодого нео полные боли, помутневшие глаза. Старый пастух что-то пытался сказать, но силы покинули его. Грром поднял меч и одним ударом обезглавил Вертера, затем развернулся на месте и, не глядя на Вулкана, понуро зашагал в сторону лагеря.
Разгоревшаяся от взрыва трава постепенно затухла. Ночь закончилась, над горизонтом появилась белая полоса. Светало.
Семена и Павла так и не нашли, они просто исчезли, ни тел, ни даже оружия. Сбежали? Может быть. Также пропали фенакодус и все туры, кроме одного. Только ездовой бык Гррома по кличке Бей остался. Подошел к хозяину, ткнулся лобастой головой Гррому в грудь. Нео потрепал быка за шею, порывшись в седельной суме, достал продолговатый, желтого цвета корень и скормил туру. Бей с аппетитом принялся жевать сладкий клубень.
– Такая же прорва, как и я, – устало пошутил Грром, наблюдая, как, дожевав корешок, тур тычется мокрым носом в руку, требуя добавки. – Вулкан, что дальше-то делать станем? Никодима в крепость свезем, людей соберем и обратно?
– Нет, – покачал головой кузнец. – Оставим воеводе еды, воды на несколько суток, а сами дальше.
– Но как же? Мы только вдвоем, чего мы там навоюем? Никодим изранен весь. Не проживет же он эти твои несколько суток.
– Мы не воевать шли, а на разведку.
– Вулкан… Ты поступай, как знаешь, иди куда хочешь. А я отвезу Никодима, а после вернусь сюда, – набычился Грром.
– Мальчик, ты на задании, которого никто не отменял, – ровно произнес Вулкан.
– А ты попробуй меня остановить. – Грром не спеша вытянул подаренный Вулканом же меч. Кузнец усмехнулся, из его рук показались клинки, каждый длиною в локоть.
– Щенок, – скривился кио, изготовившись к бою. Напряжение росло. Еще пару часов назад сражавшиеся бок о бок товарищи, мастер и ученик, полжизни прожившие в одной общине, сейчас были готовы перегрызть друг другу глотки. Еще мгновение – и старые товарищи станут врагами. Жизнь странная штука…
Соперники стали сближаться, кружа в танце смерти и готовясь нанести решающий удар. Внезапно что-то с глухим металлическим звуком упало под ноги еще недавних друзей. Сверкнула синяя, извивающаяся молния, искрящейся сетью оплетая Гррома и Вулкана. Через мгновение кузнец бился в агонии, лежа на земле, тогда как Грром лишь стоял, разинув от удивления клыкастую пасть и наблюдая, как струящаяся энергия, захватившая кузнеца, лишь коснувшись густой шерсти нео, не тронула его и начала перетекать в меч.
Тускло поблескивающий клинок стал наливаться алым, постепенно раскаляясь и белея. Грром закричал, когда от его рук, сжимающих рукоять меча, пошел чуть заметный дымок и в воздухе отчетливо завоняло паленым мясом. Нео бросил меч, и тут же, позабыв про клинок, молния набросилась на новую жертву. Сотрясаясь от сковывающей и одновременно разрывающей боли, уже теряя сознание, Грром заметил возникшие в предрассветной дымке фигуры, замотанные в черное, медленно окружавшие его и Вулкана, после чего провалился в спасительное беспамятство.
* * *
– Принес? – вопрос прозвучал в голове.
Кицунэ использовал мыслепередачу вместо речи, и все равно в вопросе сквозило раздражение. Обакэ передавать мысли не умел, потому просто ответил:
– Да, ваше превосходительство. Контейнер у меня, – и в поклоне обеими руками протянул продолговатый, начищенный до зеркального блеска термоконтейнер.
Кицунэ, выпростав из ткани рукава восьмипалую руку-клешню, принял подношение, глаза его вспыхнули красным огнем, освещая лицо, спрятанное под глубоким капюшоном. В зеркальной поверхности металла отразилось чудовище: три красных глаза, расположенных треугольником, белая как мел кожа покрыта мелкими шевелящимися отростками, напоминавшими скорее белых трупных червей, копошащихся в гниющем мясе; рта нет… вернее, сейчас нет. Он появляется, только когда это необходимо Кицунэ.
Обакэ, много раз видевший хозяина в его истинном обличье, вздрогнул от страха. Слуга не боялся своего повелителя. Тот не был бессмертен, а бояться того, кого можно убить, Обакэ считал ниже своего достоинства. Воин выказал страх из уважения к персоне – таково требование обычаев. Да и сам Кицунэ любил, когда его боялись, хотя бы согласно этикету. Так почему не сделать начальству приятно?
– Ты хорошо поработал и будешь награжден, – сказал Кицунэ. – Вижу, ты ранен? Твои раны и шрамы будут исцелены. Ты хорошо поработал. – Хозяин улыбнулся, вернее изобразил (а лучше бы он этого не делал) то, что он считал улыбкой, похожей на оскал матки руконогов. Человеческие эмоции Кицунэ не давались. – Но… Ты привел врага в Наш Дом, – угроза засквозила в его голосе, длинный, черный язык извернулся змеей в безгубом рту. – Ты будешь наказан.
– Как вам будет угодно, – склонил голову Обакэ. – В свою защиту могу лишь сказать, что аяцури оставляют слишком явный след, его трудно не заметить.
– Я знаю. Их что, нельзя было уничтожить там, у стен крепости? – прокричал Хозяин. Эхо заметалось под высоким сводчатым потолком, отразилось от бетонных стен и затихло. Кицунэ уже спокойно добавил: – Я вижу твои мысли, не трудись отвечать. Аяцури у северной башни, встреть их… – Кицунэ на мгновение задумался, глаза его перестали гореть ярким пламенем и превратились в еле тлеющие угли, – и убей. Хотя… поступай, как хочешь, – монстр вновь «улыбнулся». – Тебе решать, что делать с ними. Иди.
Обакэ вышел из покоев Хозяина, с тихим шипением опустилась вертикальная дверь.
«Уродливый монстр», – невольно подумал воин, вышагивая по гулкому коридору.
«Я все слышу!» – полыхнула огнем голова. Обакэ остановился, не зная, что ответить.
«Прошу прощения, Хозяин».
Ответа не последовало.
* * *
Грром качался на волнах безбрежного озера, настолько огромного, что берегов и не видать. Озеро… Почему это именно озеро, молодой нео не знал, просто подумал, что это именно оно. Он плыл в прозрачной воде, без усилий, просто шевеля кончиками пальцев. Нео вообще не любят воду ни в каком виде, ну, только если в качестве питья. А Грром воду любил, любил купаться, нырять на глубину. Сейчас он испытывал настоящее блаженство. Правда, что за слово такое «блаженство», что оно означает, молодой нео не знал. Слово само собой возникло в голове.
