– Не будет. – признался Рудольф. Кот прав, кругом прав.
– Раньше мы надеялись, что США сцепятся с Рейхом и разожгут атомный Апокалипсис, – поделился мечтами Кот.
– Победителей не будет, – оторопел Рудольф.
– Еще как будет. Два паука, насосавшиеся деньгами, страхом и болью, пожрут себя, обменявшись ударами. Нас не заденет, только полный придурок станет усеивать бомбами пустоту. Миллиард сгоревших заживо и перспектива атомной зимы, малая плата за нашу победу. К сожалению, этого никогда не случится, пламя войны потухло в сердцах по обе стороны океана.
– Может это и позволяет сохранить зыбкий мир?
– К Дьяволу мир, историю делают войны. Мы другие, мы ценим вино, женщин и добрую драку. Сегодня гуляем, завтра нас зароют в безымянной могиле, вот философия Мертвых земель. Полная свобода.
– Недалеко вы уйдете со своей философией, – буркнул Рудольф.
– Это твое мнение, – глаза Кота вспыхнули нездоровым огнем. – Я был в городах на востоке и западе. Где-то меня кормили, где-то били, как повезет. Люди везде одинаковы, слабы и трусливы, прячась в своих огромных, рукотворных помойках. Видел влиятельных и богатых, раздутых от ощущения собственного величия. Я любого сломаю небрежным щелчком. Вы придумали деньги, законы, полицию, адвокатов, пошлую толерантность. Эта муть дает вам зыбкое ощущение безопасности. Вы обманываете себя, потому что наступает момент и вся шелуха мнимой цивильности облетает. Деньги не помогут, если в подворотне тебя встретят лихие ребята и трахнут жену у тебя на глазах. Все законы мира не спасут твоих детей от насильника-педофила. Положение в обществе не заменит тебе проткнутых потрохов. Помогут только сильные руки, верный нож и твердое желание пустить его в ход. А вы…, вы убили зверя в себе. Вы стадо, идущее на убой. Ждите и мы придем.
– В союзе с Сибирской Республикой? – предположил Руди.
– Ты слишком много знаешь для унтертана, – Кот искоса посмотрел на носилки. – А, понимаю, Борода занимался твоим просвещением. Травил байки про рай на востоке?
– Ничего подобного. Он единственный кто не пытался промыть мне мозги.
– Сибирская Республика – крысы, прячущиеся в болотах, – неожиданно зло огрызнулся Кот. – Американская подстилка, в лапах капиталистов и корпораций. Мы будем с ними сотрудничать, брать их деньги, и оружие, но пока нам будет выгодно.
– И какова цель? При условии, что она есть.
– Мы создадим на руинах новое государство, – возбужденно всплеснул руками Кот, – Прежде невиданное, где не будет эксплуатации и принуждения, где никто не укажет как тебе жить и чем заниматься. Свобода, равенство, братство. Уже сейчас мы сделали первый шаг, прекрасно обходясь без королей, фюреров, президентов и прочих сраных живоглотов.
– А как же Хозяин? – прищурился Руди.
– Не путай сладкое с мягким, – назидательно воздел палец Кот. – Хозяин выбран советом банд…, ну в смысле отрядов, у него нет привилегий, дворца с гаремом из девственниц, золотого унитаза и офшорных счетов. Он спит и ест рядом со своими людьми. Чувствуешь разницу? Можешь прийти и бухнуть шнапса с гауляйтером? Получишь по роже еще на входе, с лестницы спустят. Будешь сидеть, размазывать сопли и радоваться как легко отделался. А у нас запросто, нашлось бы вино, да хорошая беседа в придачу. Идеальное общество. В Мертвых землях даже двери не запирают.
– Все честные?
– Хуже, – расхохотался Кот. – У нас нечего брать, нет всякого бесполезного хлама, нет телевизора, двух телевизоров, третьего телевизора на кухне, у большинства и кухни-то нет. Нет поводов для зависти. А еще нет судов и тюрем, поэтому если кто и ворует, то один раз, и до ближайшей березы. Люди бегут к нам в поисках свободы и получают ее столько, сколько хотят. Правило только одно – не мешать жить другим.
– Это утопия.
– Возможно, но для меня – это идея, способная повести людей за собой. У тебя есть идея?
– Наверное нет, – подумав, признался Рудольф. О жажде немецкого гражданства и домике с полисадничком, теперь было стыдно признаться. – Уже нет.
– А должна быть. Иначе нахрена тогда жить? И чем идея безумнее и несбыточнее тем веселее жить посреди этого унылого мира и смерть не кажется такой страшной. Каждый выбирает, медленно тлеть грязной тряпкой, или вспыхнуть коротким, но ярким огнем.
Кот замер, взобравшись на осколок замшелой скалы и сказал:
– Помаши ручкой, мы покидаем славный город Свердловск.
Рудольф оглянулся. Позади, насколько хватало глаз, раскинулись залитые солнцем руины города которого нет, наполненного тихой скорбью, призраками и пением птиц. Здесь Руди понял – Мертвые земли уже не отпустят его, навеки поселившись в самых укромных уголках разорванной на части души. Впереди дорога домой, вот только где теперь дом, и как теперь жить, оставив частичку себя, в пропахшем смертью лесу?
Глава 17
К полудню третьего дня, за кромкой леса, показались величественные башни и небоскребы Первоуральска, весело сверкая океаном стекла и переливами рекламных огней. Город греха, запретных удовольствий, ресторанов и казино, где усталого путника ждут мягкая постель, изысканная еда и прекрасные женщины…
Ага, мечтай больше, – Руди слабенько улыбнулся. Первоуральск выплыл из солнечной дымки все тем же куском засохшего, расплывшегося, засиженного мухами дерьма.
Обратный путь обошелся без приключений. Неприметными звериными тропами, старыми лесными дорогами, глухими ущельями, маленький отряд вышел к исходной точке веселого путешествия. Спасибо Коту, без него остался бы гнить в развалинах Свердловска. Одному, с раненным на руках, верная смерть. А бросить Стрелка…, нет, точно не смог бы. Можно конечно, но дальше куда, тыкаться слепым котенком и пойти на корм Фоме и прочим придуркам? Незавидная перспектива.
Стрелок в сознание пришел всего пару раз. Нес бессвязный бред на своем языке, переходя на немецкий, требовал спасти книги. Руди не узнавал, порываясь встать и куда-то идти. Красавчик поил раненого травяным настоем, жутко вонючим и черным как кофе, от которого Стрелок впадал в тяжелое, горячечное беспамятство. Раны воспалились несмотря на частые перевязки, температура держалась стабильно высокая, лицо почернело и исхудало, губы запеклись коркой и белым налетом. Чудом дотащили живым.
До окраины осталось метров двести, Кот остановился на краю заросшего крапивой овражка и сообщил:
– На этом наши пути расходятся. Дуй в город, ищи повозку. Одна нога здесь другая там, мы неуютно чувствуем себя рядом с этим гадюшником. Прощаемся сейчас, увидим тебя с каретой, сразу же свалим.
– Мы еще встретимся? – затаил дыхание Руди. Так здорого, когда все решают и делают за тебя. А теперь все самому. Так закончилось детство. В двадцать-то лет.
