– Мы еще встретимся? – затаил дыхание Руди. Так здорого, когда все решают и делают за тебя. А теперь все самому. Так закончилось детство. В двадцать-то лет.
– Надеюсь нет, – хмыкнул Кот. – От тебя один геморрой.
– Не очень-то и хотелось, – обиженно засопел Рудольф.
– Ты придешь ко мне еще до весны, – подмигнул Котяра. – Ставлю последние неношенные рейтузы.
– Уверен?
– Мертвые земли не отпускают заблудшие души. Скоро ты будешь дома, прежняя рутина войдет в колею. Круговорот серости и скуки, вгоняющий в гроб. Но однажды ты услышишь тихий голос в своей голове. Он велит тебе собираться в дорогу. Жизнь превратится в ад. Убогая квартирка станет душной и тесной. Приятели превратятся в кучку придурков, охочих до шлюх и вина. Прежние радости начнут вызывать тошноту. Ты начнешь подолгу стоять у окна и смотреть на восток, где хмурится и шумит притаившаяся тайга. Потеряешь сон и покой. Прослывешь психом, а однажды закинешь рюкзак на плечо, возьмешь винтовку и отправишься навстречу восходящему солнцу. Ты больше не вернешься, променяв сраное благополучие на искры ночного костра, небо над головой, свист пуль и открытые ветру дороги. Это Зов Мертвых земель, голос свободы и силы. Поэтому ты придешь. Рано или поздно. Я буду ждать.
По спине пробежала холодная дрожь.
– Как я найду тебя?
– В Первоуральске хватает наших глаз и ушей. Как появишься в городе, сделай что-то известное только мне и тебе, нужен знак. Подумай.
Руди прикинул варианты.
– Знаешь забегаловку «Медведь»?
– Слышал.
– У них на заднем дворе, в клетке, медведь.
– Изверги.
– Однажды он исчезнет. А если зверя не будет, то вспыхнет кабак, – это будет мой знак.
– Договорились, – Кот хитро прищурился. – Как зверюшка получит свободу или случится пожар в кабаке, на следующий день, на этом месте, появится проводник и ждать будет сутки, второго шанса не будет, – он достал из кармана кучу мятых купюр и сунул в Рудольфу. – Тут на первое время, для вас эти бумажки имеют значение.
– Откуда такая щедрость? Не ожидал, – Руди машинально сунул марки в карман.
– Щедрость первая из моих добродетелей, – похвастал Кот. – Деньги я у Бороды в рюкзаке отыскал, тебе подал на бедность, остальные оставлю в счет оплаты услуг. Я стою недешево.
– Думал вы деньги не признаете.
– Давай не умничай. Проваливай пока я не передумал. Целоваться не будем, слишком много свидетелей.
Руди попрощался с каждым за руку, получил от Кота снисходительный хлопок по плечу и двинулся в сторону ближайших домов. Отошел шагов на пятьдесят, повернулся и спросил:
– Чуть не забыл. А меня возьмут и примут, если я заявлюсь весь такой красивый и модный?
– Не переживай, щеночек! – на губах Кота заиграла подленькая улыбка. – За тебя сам Хозяин Мертвых земель замолвит словечко! Прощай.
На душе неожиданно стало весело и легко, рухнул непомерный груз страха и неуверенности. Да гори оно все огнем. Совсем неплохо, когда есть куда отступать. Ведь перспективы открываются мрачные: полиция, имперская служба безопасности, гестапо, каждая из этих милых организаций захочет себе кусочек несчастного унтертана для опытов. Но это будет потом… и совершенно неважно, сейчас нужно спасти Стрелка.
На окраине опомнился и убрал «Гевер» в чехол. Не стоило наживать лишних проблем с законом, их и так предостаточно. Появление в городе странного парня прошло незамеченным. Никто не обратил внимания на грязного, заросшего щетиной бродягу. Повозку нашел без труда, на первой же улочке встретив старика, сгружающего сено с телеги. Договорились быстро. Сбивчиво рассказал, что к чему, сунул пару купюр. Кот с компанией испарились. Даже следов не осталось. А был ли Кот, поход в Мертвые земли, смерть десятков людей?
Старик заохал, помогая грузить раненого в телегу.
– Где ж вас угораздило-то сынки?
– Белки в лесу напали, засада, – ушел от ответа Рудольф.
Дед понятливо покивал. Дескать да, знаем, белки твари опасные, чуть зазевался и уже в дупле на зиму сушишься, с гарниром из грибов, орехов и прочей вегетарианской херни.
– В больницу?
Руди на секунду задумался. Когда смотришь на местный госпиталь, глаза кровоточат, заведение в румынском стиле: стены дырявые, крыша из соломы, но музычка играет веселая. Нет, там Стрелка быстрее убьет медицина чем сепсис.
– Давай к центру трансплантологии.
– Понял, – старик заговорщицки подмигнул, и взялся за вожжи. – Неча добру пропадать, глядишь на хлеб с маслом и заработаешь.
Руди посмотрел ему в глаза. Оставшуюся дорогу дед предпочел помалкивать, изредка понукая неторопливо плетущуюся, тощую лошадь.
Рудольф думал, что распрощался с этим безликим городом навсегда. С развалюхами, лужами нечистот, и жителями с обреченными взглядами. Странно, больше это убожество не вызывало надменной брезгливости. Только странную, щемящую в сердце тоску.
Приветливо забелело здание центра, резко контрастируя с окружающей нищетой. У стеклянных дверей скучали двое охранников, в черной, обвисшей форме, с наручниками, резиновыми дубинками и баллончиками перцового газа на поясе. Ничего, будет вам развлекуха ребятки.
Руди спрыгнул с телеги и коротко приказал, копируя стиль Дирлевангера:
– Чего вылупились? Каталку сюда!
Охранники спорить не стали, явно шокированные появлением странного, вооруженного парня с пустыми глазами. Скрылись внутри и вернулись с медицинской каталкой. Переложили Стрелка и сноровисто покатили по бетонному пандусу. За дверью огромный, светлый холл, сверкающей белизной. Пусто и тихо. Молоденькая, симпатичная медсестричка за стойкой регистрации вытаращила глаза.
– Вы куда? Вы к кому?
– Где операционная? – Руди зашлепал по полу, оставляя куски грязи налипшей к подошвам.
– Дальше по коридору, – растерялась сестренка, опомнилась, выскочила, и перекрыла дорогу тщедушным тельцем. – Ой, вам нельзя туда, подождите!
– Милочка, мне можно все, – Руди мягко отстранил девушку, пытаясь быть максимально вежливым.
Открылась дверь, на шум появился доктор, немец лет сорока, откормленный, мордатый, раздутый от собственного величия.
– Инга, что происходит? – голос неприятненький, мерзкий, как у старой девы, заставшей племянника за просмотром порнушки.
– Рвется в операционную! Не могу удержать!
– У меня тяжелораненный, – растерялся Рудольф. – Помощь нужна.
Врач мельком глянул на каталку, скривился и повелительно рявкнул:
– Богадельня для недочеловеков дальше по улице. Пошел вон мразь унтерменшская.
Прежний Руди вернулся. Убогий мусорщик, с детства приученный повиноваться людям с германской кровью. Перед ним немец, сверхчеловек, чистокровный ариец, владыка мира. Бог. Подчинись, рассыпаясь в поклонах. Новый Руди, рожденный под волчий вой и пение пуль ударил зачехленной винтовкой в лоснящуюся, жирную харю. Мокро хрустнуло, падаль опрокинулась на пол. На белый халат хлынула нереально алая кровь. Врач потрогал свезенный в сторону нос и истошно завыл. Привык корчить хозяина жизни, ни разу толком не били. Изо рта тянулись зубное крошево и кровавые слюни.
