В полном изумлении Штык медленно повернул голову: корму катамарана тоже подпирала лодка, в которой стоял человек в плаще с карабином на изготовку. Двое? Но Грач говорил про одного озерного сталкера.
— Это мы, Крот. Не стреляй. Грач и Хвост, — почтительным голосом сказал Грач.
— Да? — Казалось, Крот неподдельно удивился.
— Раньше на неделю пришли из-за серьёзных проблем. К тебе сюда много гостей собирается.
— Да вас уже и сейчас больше двух, — недоверчиво сказал человек, и Штык вдруг понял, что, судя по голосу, на мушке их держит старик.
— По дороге подобрали. Особый случай.
— Вы все особые случаи таскать ко мне будете? — сухо спросил старик.
— У нас на борту два дисара, Крот, — сказал Хвост. — Может, уже хватит в нас стволом тыкать?
— Ну вроде похож твой голос на Хвоста. А которые из вас дисары? Двое впереди? — Штыку показалось, что голос старика слегка потеплел.
— Ага.
— А ну подсвети свое лицо. Когда скажу — посветишь на следующего. И главное, ручонки подальше от оружия держите. Не люблю баловства.
Хвост послушно направил фонарь себе в лицо.
— Здравствуй, Хвост, — сказал старик из темноты. — Теперь того, что меж баллонами сидит.
Штык слегка прижмурился, когда яркий свет фонарика буквально ослепил его.
— Ого, — сказал Крот. — Интересная рожа. Следующий.
В луче света появилось лицо Хомяка.
— И правда похож на дисара, — удовлетворенно и одновременно удивлённо прокомментировал Крот. — Давай второго.
Буль был уже готов. Яркий луч света выхватил из тумана его сердитое лицо, на котором явственно читалось желание объяснить этому самому Кроту правила поведения в приличном обществе.
Воцарилась тишина. Старик внимательно разглядывал «ефрейтора». Грач и Хвост с недоумением переглянулись.
— Что-то не так, Крот? — подал наконец голос Грач.
— Нет, всё в порядке. Это же Зона, она ещё и не так шутить умеет. Сразу два дисара — надо же. Грача можешь не подсвечивать. И так вижу, что настоящий. Давай за мной не торопясь.
Ствол карабина исчез, человек взмахнул веслом и оттолкнулся от катамарана.
— Правый борт, — скомандовал Грач.
Штык посмотрел на первую лодку, по-прежнему стоящую на месте. Когда катамаран развернулся, её борт оказался рядом, а Хвост «мазнул» по нему лучом фонарика. На мгновение мелькнула деревянная крестовина с натянутым на неё плащом, отрезок чёрной трубы и какие-то провода на дне.
Потом Хвост потушил фонарик, а Грач сказал:
— Теперь бы не отстать. А ну, раз!
Дом Крота, как пояснил Штыку Хвост, был плавучим, но стоял обычно в одном и том же месте на якоре. Швартовались уже в полной темноте, но на фоне чуть более светлого неба силуэт приземистого строения выглядел вполне отчетливо. Плавучим оказался не сам дом, а довольно внушительных размеров площадка, на которой он стоял. Вытянутое, несколько похожее на длинный сарай сооружение окружала дощатая платформа, на которой хватило бы места, чтобы ходить вдвоём, не задевая стен и не рискуя упасть в воду.
— Сюда, — позвал Крот, и в тот же момент в темноте появился освещённый дверной проём.
За дверью обнаружилась большая комната с двумя широкими скамейками, крюками на стенах, часть из которых были заняты одеждой, решетчатыми стойками с обувью и пучками каких-то растений, развешанных по углам. Окон не было, зато в обшитой неровными досками стене виднелась дверь, завешенная куском брезента. Освещалась прихожая двумя светодиодными панелями, подвешенными с помощью проволоки и гвоздей под самым потолком.
Старик первым сбросил плащ и повесил его на ближайший крюк. Потом стащил короткие резиновые сапоги и повернулся к гостям, в растерянности топтавшимся у входа.
— Снимайте всю грязь здесь, — сказал он, настороженно вглядываясь в лица дисаров. — Обувь на сушилку, всё мокрое — на вешалки. Сейчас подтопим, всё к утру просохнет.
Грач и Хвост тут же сели на скамью и начали снимать обувь. Штык, Буль и Хомяк так и остались стоять, разглядывая хозяина.
Крот оказался достаточно крепким стариком с коротко стриженными седыми волосами и аккуратной белой бородой. Его лицо с резкими чертами и грубой обветренной кожей казалось излишне суровым, но это впечатление смягчали умные живые глаза. Одет он был в теплую рубашку с длинными рукавами, поверх которой красовался явно самодельный жилет с большими чёрными пуговицами. Темно-зелёные штаны и белые шерстяные носки завершали внешний облик озерного сталкера.
— Так и будете стоять? — Крот смотрел на Штыка и его «солдат» с насмешливым, даже пренебрежительным любопытством, но было в его взгляде что-то ещё, тревожащее и успокаивающее одновременно. Как у врача, который подозревает, что пациент не говорит ему всей правды, но уверен, что сумеет определить правильный диагноз и поставить больного на ноги.
— Буль, Хомяк, — сказал Штык, сдергивая с себя куртку, одновременно неловко пытаясь прислонить автомат к стене.
Крот постоял ещё несколько секунд, пристально разглядывал дисаров, потом повернулся к рукомойнику, висевшему над обитой жестью дыркой в полу, помыл руки, вытер их чистой тряпкой, отодвинул брезентовый полог и скрылся в соседней комнате. Грач с Хвостом тоже помыли руки и отправились вслед за Кротом. Понимая, что старик захочет расспросить сталкеров с глазу на глаз, Штык не торопясь расположился на скамье. И пока он стаскивал ботинки и разматывал портянки, в соседней комнате что-то быстро и неразборчиво говорил Грач.
Оставшись в форменной хэбэшке и босиком, Штык некоторое время растерянно стоял, не зная толком, что делать дальше, а потом решил не забивать себе голову глупостями и действовать по обстоятельствам. Впервые за несколько дней они оказались под крышей жилого дома, где было тепло и сухо, пахло травами и чем-то съедобным и даже присутствовал намёк на некие блага цивилизации.
На деревянном полу было постелено что-то вроде грубого половика. Штык с удовольствием шагнул на сухую колючую ткань и критически осмотрел своих подчинённых.
Несмотря на утреннюю стирку, от носков «бойцов» так попахивало, что он приказал им снимать свои «ароматизаторы» и пристраивать их на решетке рядом с командирскими портянками. Потом Штык показал пальцем на рукомойник, и «бойцы» безропотно помыли руки. В холодном свете панелей было особенно хорошо заметно, как сильно похудели и «сдали» генералы.
Соседняя комната оказалась даже больше предыдущей. Два окна, прорезанные в стенах, закрывались изнутри аккуратно собранными щитами. Вдоль трёх стен комнаты располагались столы, заваленные в некоем условном порядке инструментами, разноцветными камнями и приборами, а возле четвертой виднелись широкие двухэтажные нары. На одном из столов тускло светились открытыми экранами два ноутбука. Посреди комнаты стоял большой квадратный стол с посудой, окруженный массивными неокрашенными табуретами. В дальней стене виднелась дверь, сбитая из досок. Освещалась комната так же, как и прихожая, несколькими светодиодными панелями.
