— Возможно. — Зотов привык не удивляться уже ничему, что связано с этой светловолосой девчонкой. — Но как он оказался здесь, у нас? Как прошел через заваленный туннель?
— Кирилл нашел карту. Там нарисовано, как пройти через Беговую по поверхности и опять попасть в туннель к Полежаевской. Этот человек пришел со Спартака. Наверное, его послал Верховный. За мной. В тот раз им не удалось меня убить, и он, видимо, решил попытать счастья еще раз. Но вместо этого почему-то спас.
Комендант во все глаза глядел на Нюту, уже ничего не понимая.
— А знаете, — вдруг сказала девушка, — именно туда, на Спартак, могли увести вашу дочь. Им ведь нужны девушки, им постоянно требуются девушки.
Стул с грохотом упал на пол, но комендант, кажется, этого даже не заметил.
— А вот с этого места поподробнее, — приказал он.
Они устроили настоящий военный совет. Правда, Кирилл сначала удивился — зачем пригласили участвовать в обсуждении безногого калеку, которого он уже неоднократно замечал на станции?
— Ах да, все забываю, что ты нездешний! — улыбнулся Зотов. — Это же Наперсток, наш легендарный сталкер. Его по всему метро знают.
— Я с самим Хантером за руку здоровался, — гордо сказал калека. — Маломальского тоже знал. В смысле, Бумажника. Жаль, что он недавно пропал. По слухам, чуть ли не в Питер подался. По поверхности.
— Шутите? — поднял глаза парень. — Это же чуть ли не тысяча километров!
— Ну, тысяча не тысяча, — довольно хмыкнул Наперсток, словно лично приложил руку к походу знаменитого коллеги, — а сотен семь-то будет… Да, были люди в наше время, а теперь пораскидала их судьба. И я вот в обрубок превратился — профессия наша не способствует отменному здоровью и долгой жизни. Но советом еще могу помочь.
И они склонились над картой, потерянной незнакомцем, разбирая отметки.
— Хорошая карта — сразу видно, профессионал составлял со знанием дела, — сказал калека. — Значит, вот что получается. Выйдете наружу с Беговой, потом по Хорошевскому шоссе пройдете немного, свернете во двор — и здесь вход в туннель обозначен. Не пойму я только, к чему тут машина какая-то длинная нарисована и крестик стоит? Должно быть, какой-нибудь приметный ориентир. Лишь бы на Полежаевской какая-нибудь нечисть вам не попалась.
— Там еще в туннеле за Щукинской монстры раньше жили. Может, и сейчас живут. Те самые. — И Нюта поежилась.
Кирилл рассказал калеке про Тушинский овраг и встреченного там старика.
— Ничего такого не слыхал, — покачал головой Наперсток. — Но это, скорее всего, не упырь какой-нибудь и не резидент вражеской разведки, а так, сам по себе старичок. Судя по всему, он безвредный, никому не мешает — пусть себе живет. Может, крыша у него слегка и поехала, что неудивительно — столько лет с самим собой, с мертвецами да-с пауками разговаривать.
— И с Маруськой еще, — против воли улыбнулся Кирилл.
— Во-во. В овраге этом ничего интересного нет, пауки одни. Вряд ли кто-нибудь туда еще сунется, разве что случайно забредет, как вы. А вообще, конечно, очень странное место этот овраг. Не удивлюсь, если там радиационный фон ниже, чем во всем городе.
Для похода на Спартак Зотов сформировал небольшой отряд, учитывая, что кого-то надо было оставить и для охраны станции. Не так уж много осталось здесь дееспособных мужчин с тех пор, как подходы к Улице 1905 года облюбовал Зверь. Хорошо хоть, девушки-спасательницы к этому времени обучились управляться с оружием. Большой неожиданностью для всех стало, что в поход решил отправиться Вэл. Ему никто этого не предлагал, зная, что музыкант — человек сугубо мирный и крайне осторожный. Нюту комендант не уговаривал, но так умоляюще посмотрел, что она сама решительно вызвалась отправиться с ними. Само собой, не остался в стороне и Кирилл.
— Не страшно снова туда возвращаться? — спросил он Нюту.
— Страшно, — созналась девушка. — Но я чувствую, это нужно сделать. Мы должны, наконец, уничтожить зло. Чтобы Спартак опять стал частью большого метро, чтобы люди там перестали жить в вечном страхе.
Кирилл видел, что после всех переживаний его подруга очень изменилась. Он боялся, что она не выдержит, сломается, но Нюта откуда-то нашла в себе силы. Поняла, что нельзя жить прошлым и надо глядеть вперед. И вместо того, чтобы погрузиться в отчаяние, как сделала бы на ее месте более слабая женщина, способна была заботиться не только о себе, но и об окружающих. Теперь Нюта восхищала его, и он чувствовал, что больше ни за что с нею не расстанется. Кажется, это было взаимно.
— Если вдруг увидите Хантера — привет передавайте, — сказал вышедший их проводить Наперсток.
— Да откуда бы ему там взяться? — удивился комендант.
Но калека только загадочно пожал плечами.
— Надеюсь, за время нашего отсутствия нашу многострадальную станцию не атакует еще какой-нибудь монстр, — пробормотал Вэл. — А то, боюсь, свой лимит на чудеса мы уже исчерпали.
Зотов посмотрел на него осуждающе, но ничего не сказал.
Даже когда они опять оказались в метро, в туннеле, ведущем к Полежаевской, Нюту все еще трясло. Ориентир, обозначенный на карте напротив места, где нужно было сворачивать с шоссе во двор, оказался длинной белой машиной с кольцами на крыше. В метро Вэл объяснил девушке, что такие машины когда-то нанимали для свадьбы. Он еще буркнул что-то насчет того, что неудачный бедняги выбрали день для такого события. А Зотов неожиданно мягко ответил: «Ну и что? Зато они были вместе до самого конца».
— Да уж. Жили они долго и счастливо и умерли в один день! — ответил музыкант странной присказкой. Сама же Нюта все вспоминала топот копыт, доносившийся с эстакады, — все ближе, ближе. Они еле успели найти тот лаз во дворе, на детской площадке. Кто это был? Лошади? А может, ламы? Один из членов отряда, шедший замыкающим, уверял, что оглянулся в последний момент и успел разглядеть на конских спинах наездников. Шутил он или нет? Кто мог мчаться по ночному городу? Уж точно не люди…
Подходя к Полежаевской, они были предельно осторожны, но пустая станция с двумя платформами и тремя путями встретила их тишиной. Комендант по-хозяйски оглядывал ее — видно, прикидывал, можно ли ее снова приспособить для жилья, и стоит ли это делать.
Уже на подходах к Щукинской Зотов остановился и несколько раз втянул носом воздух, сделав остальным знак стоять тихо. Его насторожило то же самое, что и убийцу в свое время, — слабый запах дыма. Но на станции никого не было: лишь кое-где виднелись обрывки паутины, тряпки, да возле одной из колонн лежал высохший труп.
