Карат это не умеет, значит, соврать не получится.
И что потом? Как принято поступать с человеком, который самовольно распорядился чужим сокровищем?
Ну а что ему еще оставалось делать в сложившейся ситуации? Вот такой он мягкотелый. Сперва спас девочку, потом под впечатлением того, что она вовремя вычислила засаду особо хитрого рубера, отдал ей жемчужину.
Да он бы и без засады отдал. Ну, не мог иначе, никак не мог. Не тот характер.
Хотя можно было поступить по-другому – подождать проявления симптомов. Вот только довелось однажды подслушать рассказ, как новенький изменился в один миг. Только что перед тобой нормальный человек, заражение никак не проявляется, и вдруг дергается, медленно разворачивается, и вот уже на тебя уставился мутный взгляд свежеиспеченного мертвяка.
При столь молниеносном сценарии перерождения Карат рисковал высматривать симптомы до морковного заговенья. Точный ответ могут дать лишь в той лаборатории… при крематории. Но туда добираться слишком долго, так что у него оставался только один вариант гарантированно спасти Диану.
Вариант дорогостоящий.
Он им воспользовался и пока что нисколько об этом не жалеет. Что сделано, то сделано, все разборки оставим на потом.
* * *
Широкое русло вывело на совсем уж безоглядно открытый простор. Видимо, сюда принесло участок грандиозной реки или немаленькое озеро. Даже не понять, в какую сторону теперь направляться. Ну уж точно не на юг, там даже без помощи прицела просматриваются городские многоэтажки, тварей в густонаселенные места тянет со всей округи. Ровно на восток? Почему бы и нет, там вроде бы лесистые берега, крупных поселений не видать, может, даже найдется продолжение водного пути.
Уж очень не хочется расставаться с лодкой.
Карату она настолько понравилась, что не менял ее, несмотря на множество встретившихся возможностей. Мог бы с мотором выбрать, но тут не все просто, сам он на них не ходил, только с опытными спутниками, мало что понимает. Такое вот упущение, хорошо бы взять пару уроков у знающих людей. Вроде ничего сложного, но все же наука, надо учиться.
Диана, оглядываясь по сторонам, спросила:
– Я не вижу берега в той стороне, и в той тоже. Это что, море такое?
– Да вот же он, километрах в трех-четырех. Видно прекрасно.
– А… Ну это у меня из-за глаз, бывает такое.
– Попей живчика.
– Зачем?
– Глаза быстрее вылечатся.
– Моя болезнь не лечится.
– На шестой день моего пребывания здесь я попал в крутой переплет. В меня выстрелили из гранатомета, от голеней пара костлявых палок осталась. А теперь ковыляю на своих двоих, пусть и прихрамываю. Другу моему вообще ногу оторвало, он лежит сейчас в больнице, ему ее восстанавливают, скоро будет как новая.
– Ногу нельзя восстановить.
– Забудь. У тебя теперь другая жизнь, ты в Улье, и ты иммунная. Главное, чтобы голову не оторвало, все остальное можно вылечить. Ну почти все.
– Это ты так шутишь?
– Показать мои шрамы?
– Не надо.
– Все очень серьезно. Ты видела зараженных, и я рассказывал, как трудно их убить, как легко они восстанавливаются после самых тяжелых ранений. Иммунные не такие живучие, но в чем-то на них похожи. На нас тоже все зарастает быстрее, чем на собаке. Мелкие ссадины-царапины можно вообще не замечать, уже завтра их не будет, только белый след, но и он исчезнет, если не забывать подставлять кожу солнцу. С серьезными ранами посложнее, там обычно главное – успеть вовремя остановить кровь. Потом, если не умер, принимай живчик и хорошо питайся, без помощи врачей все зарастет.
– Вы обходитесь без врачей?
– Не совсем, иногда они бывают полезны, особенно хирурги, и вообще в сложных случаях принято мчаться в больницу. Да, без медицины можно почти во всех случаях обойтись, но времени на лечение потеряешь гораздо больше.
– То есть мои глаза станут нормальными?
– А что у тебя с ними?
– Фиолетовость.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Ну обычная фиолетовость, неужели никогда не сталкивался?
– Это как?
– Крайний случай рэд-синдрома[30].
– Мне это ни о чем не говорит.
– Как это? Да об этом уже лет двадцать все только и талдычат, ты что, разве никогда не видел людей в таких очках?
– Может, мимо меня прошло, а может, наши миры в этом различаются.
– Мы с тобой из разных миров?!
– Да запросто, ведь мы тут почти все друг для друга инопланетяне. Расскажи, что там не так с этим рэд-синдромом.
– Обычно у младенцев развивается точечная красная радужка, такое еще можно купировать, а вот с фиолетовой ничего не сделаешь, рано или поздно ослепнешь. Мне повезло, что я до сих пор не потеряла зрение, другие и до десяти лет не дотягивают. Слишком много запретов для «фиолетовых»: противопоказан яркий свет, нельзя напрягать глаза, все время надо носить темные очки, капать лекарства строго по расписанию. Но даже если все выполнять, мир постепенно темнеет. Я еще помню его ярким, а теперь у меня все время вечер. Но даже этому можно радоваться, ведь лучше так, чем полная темнота.
– И многие у вас этим болеют?
– Таких, как я, мало, в основном «красные», им гораздо проще.
Диана приподняла очки, прищурилась, часто моргая, повернула лицо к Карату. Он увидел, что радужка у нее и впрямь ненормальная. Насыщенно-фиолетового цвета, выглядит неестественно, ничего подобного он никогда не видел. Это глаза мультипликационной героини, а не реальной девочки.
– Видишь?
– У тебя очень интересные глаза. Красивые.
– Это не красота, а проклятие, – вздохнула Диана, возвращая очки на место.
– Если это связано с генами, я не уверен, что Улей справится. Тут надо кого-нибудь поумнее спросить, я ведь в медицине не специалист. К тому же в Полисе хорошие врачи, тебе там точно помогут, не переживай.
– Да я уже поняла, что меня там все будут носить на руках, кормить, поить и одевать. А взамен я должна сидеть взаперти и учить наизусть Камасутру, в ожидании того волшебного момента, когда меня подложат в постель к какому-нибудь богатому хрычу.
– Гм… Сколько, говоришь, тебе лет? Я в твоем возрасте такие слова не знал.
– Упущение твоих педагогов, у нас такому учат в школе. «Хрыч из мясных рядов», разве не читал? Не такая уж плохая книга, классика. Сюжет примерно такой же, как со мной, только смешнее.
– Мне со школой не повезло, кроме «Войны и мира», ничего не помню.
– А мы «Войну и мир» не учили, книги с эротикой у нас в школьную программу не включают.
– «Война и мир» разве эротика?
– Не знаю, не читала, но вроде бы, да. Тоже классика, но не для школьников. Хотя факультативно несколько таких книг в программу включено.
– У вас ее точно Толстой написал?
