— Поэтому артефакт достанется нам, а не вам.
— Следовательно, ты, дочка, сможешь его переубедить?
— Если помнишь, папа, я играю за другую команду.
— Помню, но ты наполовину земная, поэтому должна помогать обеим сторонам.
— Согласна только с тем, что артефакт получит тот, кто его достоин. — Девушка вздохнула. — У нас прав на него больше, чем у вас. Все ваши претензии к нему исходят из того, что когда-то мои предки прошли через лабиринт, спасаясь от смерти, и какое-то время прожили на вашей планете. Не было бы этого, вы бы и не знали, что существует лабиринт, а в нем спрятанный артефакт.
— Ты права, дочка, но сейчас не важно, кто из нас имеет больше прав.
— А что важно?
— Вообще получить артефакт. Пусть у вас больше прав, но самого предмета-то нет. Разве не так?
— Мы пытаемся его получить…
— Вы пытаетесь уже как минимум десять тысяч лет…
— Это правда…
— А сколько людей погибло в лабиринте?
— Несколько тысяч…
— Вы спрашивали, юноша, чьи черепа вы видели в лабиринте? — Профессор серьезно посмотрел на меня. — Вот вам ответ. Мы же с одной планеты, одной крови и почти одного генотипа, просто он у них более древний, в нем меньше мутаций, чем у нас, и они другие, связанные с проживанием на иной планете. А все потому, что около сорока тысяч лет тому назад часть людей ушла с Земли. Приближался жуткий катаклизм, тогдашние ученые искали путь для спасения и обнаружили лабиринт. Пройдя по нему, они оказались на другой планете, вполне пригодной для жизни.
— А что случилось с теми, кто остался?
— Погибли почти все, осталось около двух тысяч человек, которым повезло жить в Африке. Возрождение человечества началось с них, мы все несем в себе гены тех счастливчиков. Но между нами в то же время имеется существенное отличие.
— Какое?
— Оставшиеся в живых после жуткого катаклизма потеряли все свое знание, деградировали, вернулись в первобытное состояние, а они нет. Мы не можем делать строения из камня, летать в космос, создавать синтезаторы для производства вещей и продуктов питания и многое другое. У них же великолепные летательные аппараты, они мудрее нас во многом, это надо признать.
— Хорошо, что об этом не забыл. — Девушка посмотрела на меня. — Теперь ты понял, Григ, почему мы разные?
— Не вижу между собой и тобой никакой разницы, кроме той, что ты женщина, а я мужчина.
— А так можешь? — Настя захлопала в ладоши в странном сбитом ритме, и мы увидели, как все каменные кубы, находящиеся в кухне, кроме тех, на которых мы сидели, поднялись в воздух и начали вращаться. То, что разворачивалось перед нами, было настоящей магией.
Я взглянул на профессора, тот, похоже, был поражен не меньше, чем я. Его рот приоткрылся, в глазах плескалось неверие и изумление. А что творилось у меня внутри, трудно выразить. Недоумение там тоже было. А еще мысль:
«И с этой девушкой провел вчерашнюю ночь, я любил ее, а она меня…»
Настя перестала хлопать в ладоши, кубы повисли в воздухе, потом нехотя с негромким стуком вернулись на свои места. Я даже не очень испугался, наверно, просто не успел. Этого не могло быть. Я не сумасшедший, чтобы кому-нибудь о таком рассказывать. Ничего не было. Показалось. Фокус. Иллюзия.
Внутри что-то всхрапнуло, и я понял, что все это время не дышал. Вдохнуть воздух оказалось тяжело, он никак не хотел идти внутрь. Что-то во мне сломалось. Легкие отказались подчиняться, а может, просто разучились работать в правильном ритме.
Я побагровел и начал задыхаться.
Девушка это заметила и с размаху стукнула мне по спине. У меня словно вылетела пробка, дыхание вернулось, но потребовалось немало времени, чтобы я смог надышаться. Только потом выдавил из себя:
— Что это было?
— Всего лишь одно из многих умений, которыми мы обладаем, — ответила Настя, довольная произведенным эффектом. — Если верить отцу, то это как раз те знания, что вами были утрачены…
— Да, да, — согласно покивал профессор, ему потребовалось гораздо меньше времени, чтобы справиться со своим удивлением и неверием. — Этот способ описан в древних кельтских текстах. Там говорится о том, что жрецы друидов брали палки и, выстукивая определенный ритм, поднимали в воздух огромные камни, а также стволы деревьев для постройки хижин.
— Так насколько мы похожи? — Настя разговаривала со мной, не обращая внимания на отца. Почему-то ей был важен мой ответ. Я посмотрел ей в глаза, и мое сердце сжалось от боли утраты. Разве такая девушка может любить такого, как я?
Потом понял, что нужно все равно что-то сказать, тогда вздохнул и ответил:
— Я могу, например, ушами двигать. А ты умеешь?
И показал. Настя попробовала. Мы с Сергеем Сергеевичем рассмеялись, наблюдая, как она корчит разные довольно милые гримасы, но у нее ничего не получалось.
— Вот видишь, — преувеличенно серьезно продолжил я. — А это знание утратили вы.
— Оно бесполезно…
— Конечно. — Я грустно взглянул на нее. Боже, как же она была сейчас красива в своем комбинезоне, который отчего-то забыл, что должен менять свой цвет, и застыл на середине, сделав ее ноги серыми, как куб, а верхнюю часть голубой. — Но больше мне нечем тебя удивить.
— Давно уже это поняла, — мрачно ответила Настя. — Не зря же назвала тебя тупицей сразу, как только увидела.
— Ты можешь поднять любой вес? — задал ей вопрос профессор, спасая меня от полного уничтожения. — Огромную скалу, гору?
— Почти любой, ограничение есть, но оно зависит не от поднимаемого веса. — Девушка вздохнула и отвела от меня свой взгляд. Я почувствовал, как у меня выступает холодный пот под одеждой. Очень испугался. Мне не хотелось ее терять, хотя, конечно, понимал, что общего будущего у нас с ней нет.
Люди с разных планет и цивилизаций. Они умеют невероятно много, а что умеем мы? То-то и оно, что почти ничего. И дело даже не в том, что знает их наука — гораздо важнее то, что умеет эта девушка.
— И все-таки? — Сергей Сергеевич не отступал.
— Гору не смогу поднять, она связана с землей, ее корни уходят далеко в глубину. Камни из лабиринта, наверно, смогла бы, но они связаны в единую энергетическую конструкцию, поэтому возможны очень неприятные последствия…
— Значит, пирамиды и Стоунхендж построили все-таки вы, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Правда, я и раньше в этом не сомневался. Можешь меня научить?
— Нет, умение связывать потоки силы в единое целое вам не доступно. Мама говорила, что у вас потерян нужный для этого ген. Он может возродиться, но для этого требуется долго находиться в потоках мощной энергии.
