– Куда они идут? – наконец не выдержал он.
– Караттан. – кратко сказал Куаргир.
– Что это?
– Они идут, чтобы оставить жизнь перед смертью. – ответил на хуураданском Куаргир, почти не удивленный, что вынужден объяснять очевидшейшее.
Однако Дару это мало что дало.
– Какую жизнь? – спросил он. – Сейчас им надо торопиться на стены и готовиться к сражению!
– Караттан – это старая традиция, – пришел Куаргиру на помощь элитар Док-Атор. – Когда отаруг уходит чтобы умереть, сначала он идет к женщине, и оставляет свое семя. Не вся жизнь должна умереть в борьбе с врагом. Часть жизни должна остаться для продолжения!
Его командирский голос звонко пророкотал по затемненной улице Балианнара. Многие воины-б'рванцы остановились и с подозрением стали присматриваться к идущей группе тех, кто говорит на чужом наречии. Сопровождавший их элитар тут же громко потребовал чтобы все вернулись к своим делам, и вспыхнувший было интерес, погас.
Дар задумался об этом странном, но в сущности довольно мудром обычае – "караттане".
– А если у него нет своей женщины? – наконец спросил он у Куаргира.
Глаза кх'отра сощурились:
– Тогда он идет к любой женщине, которую увидит.
Док-Атор важно кивнул.
На языке Дара тут же завертелись десятки щекотливых вопросов, но он с трудом удержал себя, решив обождать с ними до более удачного момента. Не хватало еще сейчас наткнуться на очередные табу в обсуждениях. Слишком хорошо он помнил, чем заканчивались распросы про цнбр…
До Саудрака они добрались быстро. Приведший их б'рванский элитар, крикнув что-то охранению, тут же затопал назад в город, вместе с последними уходящими желтокостниками. Саудрак, дав приказ дромаругам всех трех кланов готовиться к отходу, выслушал краткий рассказ Дара о происшедшем на Круге Эгиббардов.
– Лучше бы мы стороной обошли и Балианнар, и сам проклятый б'Рван, – кратко резюмировал он.
…Какор шел ровным следом, точно за саудраковым дромом, где сейчас Дар досказывал последние события в Балианнаре. Саудрак был замкнут, ему, как и остальным элитарам, совсем не нравилась идея защиты чужой цнбр. Он косо посматривал на лучевик гонклардов, с которым упражнялся Древний.
Дар не мог понять, что именно заставило его принять такое решение – идти навстречу орде с'энфарпов. Просто чувствовал – это верно. Такой шаг не мог вызвать сочувствия хуураданцев, а'зардов или кх'отров… Пока не мог… Но придет время, когда "цнбр" перестанет быть запретным словом. Этот афоризм читал ему Ю-махо в каменных скрижалях подземных пещер Нортрига! И был только один способ достижения этого: корни кланов должны соединиться!
Дар продолжал изучать лучевик в своих руках. Он уже заметил, что при снятии своеобразного "предохранителя" зажигаются огоньки рукояти, а из толстого тупого ствола выдвигается другой, помельче и подлиннее, затем вся рукоятка меняет цвет и яркость. Но по прежнему, все что ему удавалось – это заставить оружие светить безвредным лучиком наподобие световой указки. Дар-тангр давно сдался, и за дело принялся Дар-человек, с его технологическим умом.
– В последний раз спрашиваю, ты считаешь, мы должны сражаться во славу б'Рвана? – вдруг спросил Саудрак.
Дар вспомнил изумрудное солнце цнбр над головой, рядом с мертвым звездолетом рабов, и коротко сказал:
– Поверь мне. Мы должны сделать что можем. Однако сложить тут кости – совсем не наша цель. Ускорься, если можешь.
– О-рах! – ответил хуураданец глухо, разгоняя своего дрома в быстрый аллюр. – Пусть будет так.
Дар через наглазник соединился с какором, и дал ему полную скорость по направлению к реке Эрне. В ночном зрении робота было хорошо заметно, как толстые ноги бегущих дромов быстро остаются позади…
…Однажды маленький мальчик пришел к маме, тихонько звеня подколенными колокольчинками и удивленно спросил:
– Почему чудесный фрукт полуденное яблочко принято называть "хозяйка в доме"?
Его красивые глазки были широко распахнуты, а шерстка на затылке была по-детски коротка. Мама умилилась и прижала его к своей груди, незаметно обтирая руки о полотенце. На огне позади что-то тихо шкворчало, и по кухне разносились дразнящие запахи готовящейся еды.
– Разве хозяйку можно есть? – пролепетало чадо, трогательно недоумевая.
– Малыш, – мягко улыбнулась мама, зарывая нос в мех его нежной головки. – Это очень старая история. Реццы расказывают ее так давно, что никто не помнит, было ли это на самом деле. Но однажды Витязь Серебряный Кинжал, славный Рецибор, отправился в дальнее плавание. Ты же знаешь, Малыш, Безбрежность очень велика, и остаться в одиночестве там очень легко. Звездная крепость летает быстро, но обитаемые острова так редко попадаются.
Маленький белый пушистик замер, зачарованно и доверчиво глядя на мать, его прозрачные глазки уже смотрели сквозь нее, они видели огромную стальную крепость, плывущую в Безбрежности, верных гонклардов замерших с оружием возле люков и иллюминаторов, и полные опасностей злые чужие острова по пути…
– Витязь Серебряный Кинжал владел всеми силами реццов, – продолжала певуче мать, – какие Кнэ дает своим любимцам, и сверх того научился владеть кинжалом так, как никто до него. Он полетел искать новые острова для реццов в Безбрежности, а это очень благородное занятие для сына своего народа! Но, – она вздохнула и нахмурилась, – но не ожидал Витязь что его плавание продлится так долго. Плыл и плыл он, от одной звезды до другой, от одного острова до другого, и ничего доброго не попадалось на его пути. Устало его горячее сердце, полное любви к Планете и верное Кнэ. Бестрепетные каменные гонкларды его, хоть и не показывали виду, тоже сильно устали в плавании.
– А они нашли хорошие острова? – голос мальчика был встревожен.
Мама снова улыбнулась.
– Двадцать двадцатидневий длился их геройский полет, много островов нашли и осмотрели они, но не было среди них ни одного ценного, реццам или рабам подходящего. Каждый вечер Витязь Серебряный Кинжал возвращался в свою каюту и было ему очень одиноко, тосковало его сердце. Думал он о своей семье, которая осталась далеко на Планете и ждала его. Каждую ночь зажигал он свой светящийся камень кроги, смотрел старые картины из семьи, что осталась на Планете. И думал – что есть у него дом, но нет хозяйки в нем, и обводил грустными глазами свою одинокую каюту. Ведь без хозяйки любая каюта будет пустой, и любой дом будет пустой…
– А я знаю кто этот Витязь Серебряный Кинжал! – Вдруг звонко выпалил малыш и посмотрел своими прозрачными глазками прямо в лицо маме. – Это наш папа, правда? Я ведь видел у него кинжал в комнате, и он серебряного цвета, мам!
