– Смотри-ка, целый сержант! – радуется голос. Опять двоится в голове. Кажется, я услышал голос за долю секунды до того, как звук коснулся ушей. А может, контуженая башка фокусы творит.
– Нормально. Две штуки на дороге не валяются, – отвечают ему, – броню его отключи.
– Сдохла скорлупка, – после короткого осмотра констатирует мой пленитель.
– Ну что, взяли? – Меня подхватывают под локти и сноровисто волокут по камням. Ствол третьего конвоира то и дело тычет меня в спину, подталкивает, напоминая – глупостей не надо, морпех.
– Грохнуть тебя, дружок, все меньше таскаться, – снова слышу я. И другой голос:
– Ноги делать надо. Совсем Дикий съехал – под носом у имперцев шляться.
Удивляюсь, кругом ад кромешный, как я слова-то различаю? Меня тащат вниз по разбитой лестнице. Темнеет окончательно – мы в каком-то подвале. Или подземелье. Конвоир зажигает фонарик. Рассеянный луч выхватывает грубые глинистые стены. К нам присоединяются еще двое. Я ощущаю, как отпускает их напряжение и как испытывают они мгновенное облегчение оттого, что больше не нужно торчать в охранении у входа в туннель, каждую секунду ожидая «котенка» или плазменной гранаты.
– Подарок партийным товарищам, – с иронией комментирует мое появление тот, кого называют Диким.
Мои попытки идти самостоятельно заканчиваются одинаково – я получаю прикладом между лопаток. Так и волокусь между двух жилистых лбов – ноги по камням. Когда глазам становится больно от напряженного разглядывания неровных стен, я испытываю легкий приступ дурноты. Пространство вокруг идет волнами и исчезает в мельтешении разноцветных искр. Я смаргиваю муть и ошалело таращусь вокруг. Ну и дела. Туннель исчез.
Часть третья
ИГРА В РЕАЛЬНОСТЬ
1
Вот и сбылось – я в Коста-де-Сауипе, курортной жемчужине Латинской зоны, что возле Мар Азуре – Лазурного моря. Берега внутреннего моря – сплошные пляжи из крупнозернистого красноватого песка. Отели, рестораны, казино – все это сияет и переливается каким-то сногсшибательным калейдоскопом, заливая полнеба заревом, как будто и нет никакой войны вокруг. Все это я вижу мельком, пока наш грубый открытый джип пересекает набережную Роз и углубляется в череду извилистых улиц. Я с удивлением кручу головой, это так непохоже на мои представления о Латинской зоне – тут нет грязи, воздух напоен запахами соли и окультуренных тропических зарослей, которые буйствуют между домами, множество машин вокруг, галдит веселая толпа, люди непохожи на привычных мне плюгавых выродков – они радостны и добродушны, легкие походки, расправленные плечи. Кажется, улица сияет от сотен белозубых улыбок. Сижу, стиснутый с боков двумя расслабленными громилами. Машина петляет между островками зелени, огромные пальмы свешивают над нами свои опахала. Цветной душистый мир проносится мимо меня. Дикий оборачивается с переднего сиденья.
– Ну что, нравится? – под звуки зажигательной самбы, что выплескиваются с открытой веранды ресторана, спрашивает он. Гордо, словно этот город построил если не он, то уже его отец – точно.
Я чувствую его искренность, он расслаблен и благодушен, я вполне могу его понять – он вернулся на базу, какое-то время для него не будет ни войны, ни смерти, только вино, море и сногсшибательные женщины. И он уже не здесь, он мысленно где-то на ночном пляже, я вместе с ним чувствую на себе чьи-то обжигающие губы. Мария-Фернанда. Крошка-мулатка с голубыми глазами. И еще я знаю, что он не испытывает ко мне неприязни, – я для него просто две тысячи кредитов, снабженных двумя ногами для удобства транспортировки.
– Нравится, – отвечаю.
За прошедшие сутки я здорово привык к голосам внутри черепушки. Пугаться перестал. Более того, сегодня ночью я начал воспринимать еще и эмоции окружающих. Глупости, скажете вы, слушая мою галиматью. Бред контуженого. Не знаю. Какое-то время мне самому хотелось в это верить. А так – или я с катушек слетел, или и впрямь экстрасенсом заделался. Нет, не тем экстрасенсом, что мозги людям пудрят в студиях. Настоящим. Без дураков. Если я напрягусь, то могу прочитать любого из проносящейся мимо толпы. Уродов, что по бокам у меня сидят, читать неинтересно. Тот, что слева, постоянно деньги свои пересчитывает. Номера счетов вспоминает. И повторяет без конца последовательность обслуживания четырехзарядного лаунчера «Дымка». Профессионал, мать его. Тот, что справа, Белый, тихо ненавидит Дикого. За то, что командиром группы назначили не его, за то, что Дикий заставляет со мной таскаться, вместо того чтобы просто пристрелить, за то, что опять проиграл ему пари, и теперь от премии за мою душу не достанется ему ни хрена.
Водитель давит на педаль, и с визгом покрышек я едва не прикладываюсь физиономией о спинку переднего сиденья. Шикарная смуглокожая женщина улыбается нам обворожительной улыбкой и, качая бедрами, уносит через дорогу водопад черных волос. Водитель провожает ее восхищенным взглядом. Он все еще не отошел от очарования этого странного города.
– Сколько смотрю на них, все привыкнуть не могу, – говорит он, извиняясь. – Они тут будто из другого теста.
– Погубят тебя бабы, Треф, – замечает Дикий, смеясь.
И снова он мысленно прикасается к своей Марии-Фернанде.
Я отряхиваю с себя липкие мыслишки конвоиров. Господи, неужто каждая женщина чувствует то же, что и я? Меня передергивает от мысленной вони.
– Глянь-ка, а морпеху не нравится! – гогочет тот, что справа. – А говорят, голубых у имперцев нет.
– Тебя б я отымел с удовольствием, сладкий мой, – говорю ему, причмокивая губами.
Под дружный смех компании Белый бьет меня кулаком в лицо.
– Так веселее, дружок? – спрашивает он ехидно и добавляет еще.
– Хватит, Белый, – не оборачиваясь, говорит Дикий. – Замочить мы его и в Олинде могли.
– А чего, мне понравилось. Горяченький мой.
Я сплевываю кровь и хлюпаю разбитым носом, стараясь вдыхать помедленнее.
– Скоро тебе понравится еще больше, – обещает громила. – Герильос любят таких крутых мальчиков, как ты. Сначала ты будешь кончать от счастья и петь им все, что знаешь и не знаешь. А потом они сделают тебе шарф из кишок и подвесят на видном месте, чтобы твои дружки полюбовались. Маникюр тебе сделают – закачаешься! Большие специалисты по ногтям.
Ухмыляюсь упрямо одеревеневшими губами. Хрен тебе я испугаюсь. То есть боюсь-то я аж до дрожи в коленях – видел я, что эти выродки с пленными делают, да виду не показываю: все равно не поможет. Ощущаю волну похотливого животного удовлетворения, что исходит от Белого. Представляет, гад, как меня ломать будут, и тащится. Красивые женщины на улицах больше не привлекают моего внимания. Теперь я все больше обращаю внимание на тройки голодранцев в шортах и с повязками на руке – революционный патруль. Патрули смотрятся мятым окурком в блюде с морским салатом. Лучше бы меня в развалинах накрыло. «Ну и что я тебе такого сделал?» – спрашиваю я Господа. Тот молчит, естественно, старый приколист. От ожидания чего-то ужасного немеют ноги. Заставляю себя разозлиться. Не получается. Тогда начинаю медленно и глубоко дышать. Не время еще помирать. Джип тормозит во дворе старого административного здания. Обвисшая сине-желто-полосатая тряпка колышется над входом. Типа – флаг революционный. По мне, так он скорее на коврик в прихожей похож, а не на флаг. Несерьезный какой-то. Высокие стены почерневшего кирпича вокруг. Ворота за спиной закрываются со скрипом. Часовой.
