Камень сверху, камень снизу, камень сбоку, кругом один камень, куда?
– А что надо прятать? – деловито уточнил Лис.
– …информацию…
– Свитки значит, – кивнул рыжий, задумавшись. – Да, в песок нельзя – испортятся… я бы… я бы накарябал!
– Что?
– Накарябал бы чем-нибудь острым. Перенес бы все со свитка на доски и потом замазал бы грязью, чтобы не видно было, – довольно улыбнулся Лис. – Пусть сколько хотят ищут – не найдут… Но я пишу плохо, а ты вообще – каллиграф… ты накрябал бы красиво-о-о, – вздохнул рыжий завистливо, переворачиваясь на бок, и взбивая траву под покрывалом под головой. – Всё, спим!
Рыжий давно сопел, а Коста сидел, ошеломленно замерев – мастер всегда был прав, он – полный идиот, сколько не пытайся, думать он не научился…
Накарябать. Написать. Каллиграф. У него двадцать уровней катакомб вниз. У него двадцать уровней сплошных стен и коридоров. “Заноза” тоже говорила “спрятать”, каки мастер… но он думал прятать, значит – положить… а можно – написать… Он может записать или зарисовать каждое из своих воспоминаний, которые не должны увидеть другие, он может…
Голова закружилась от предвкушения и перспектив.
– Аш…Ашш…Ашшш… – зачмокал во сне рыжий, улыбаясь. – Ашшш… Ашшшке… Ашшшке…
* * *
Ещё через пару дней он уступил.
Не сдался – нет. Уступил, решив проверить разные пути отхода из города. Чтобы добраться до Ашке перво-наперво нужно выбраться с побережья.
Но им не везло. Обоз, на который рассчитывал рыжий – он где – то наслушался, что они набирают юнцов на работу за проезд без оплаты – сгорел почти полностью. Как и почти все имущество двух торговцев – таверны на окраине, лавке, склады с товаром.
– Говорят, они ругали Арров и были недовольны поборами, – шепнул Лис угрюмо, наблюдая за тем, что осталось от строений.
Не повезло им и во втором обозе – после введения комендантского часа для каждого покидающего побережье и земли клана требовалась бумага, разрешающая выезд с четким указанием цели путешествия. У них таких свитков не было.
Коста мог бы подделать почерк, содержание, и оформление документов, всё, кроме печати Мастера, а они тянули только на учеников и подмастерьев.
– У-у-у – у… мы пропали… – гундел Лис. – У-у-у-у… мы умрем тут… скончаемся от старости… у-у-у-у… я никогда не доеду до Ашке и не попаду в труппу… у-у-у-у… предел лишиться такой звезды как я… у-у-у-у… в итоге нас поймают охотники за людьми и продадут на аукцион… или в гарем… у-у-у-у…
– Заткнись, – бросил Коста.
– У-у-у-у… ты бесчувственное бревно… у-у-у-у…
– Заткнись, я сказал. Я – думаю.
Думал Коста всю ночь и немного утра. Думал, сидя на песке и перебирая пальцами ракушки, светящиеся сине-зеленым светом. Слушал рокот волн, и следил за дождевыми тучами – как только запах воды окутает землю, польет мгновений через двадцать.
Думал. Перебирал. Считал. Вспоминал. Анализировал. Даже спорил сам с собой – тихо.
Когда небо позолотило песок, а зевающий Лис выполз из-под лодки, Коста уже безмятежно дремал, растянувшись на песке.
Спал совершенно спокойно и расслабленно, как спят люди, которые наконец-то приняли сложное решение.
* * *
Побережье, скалистая бухта
– Не-е-е-ет!!! – орал Лис, уворачиваясь. – Убери от меня нож! Убери! Убери я сказал!!! Прочь!!!
– Иди сюда…
– Убери нож я сказал!!! Прочь!!! Прочь изверг!!!
Рыжий нарезал круги по пляжу, подпрыгивал, уворачиваясь от Косты, который охотился за ним с ножом в руке.
– Я не дамся!!! Тебе придется сначала убить меня!!! Убить, слышишь!!!
– Слышу, иди сюда… – крался Коста тихо. – Я сделаю это быстро…
– Нет!!! – орал рыжий. – Это мое главное и единственное достоинство!!!
– Иди. Сюда.
– Нет!!! Я не дамся… я не дам пустить под нож мою прелесть… я буду некрасивый…
– Тьфу! Пропади ты пропадом…тогда оставайся один…
– Я не хочу оди-и-ин… – гундел Лис. – И если я соглашусь… мне нужны пышные проводы… ты поможешь мне похоронить мою прелесть?
– Помогу, – у Косты кончалось терпение.
– И выроешь могилу…
– Вырою…
Нож сверкнул в воздухе и хвост – рыжий с подпалинами, остался в руке Косты.
– У-у-у-у… изверг… – взвыл Рыжий. – Изверг! Изверг! Изверг! Не мог ты найти какой-то другой способ добраться до Ашке!!!
– Другого пути нет…
– Есть, наверняка есть! Ты плохо думал!!!
– Я думал хорошо, – устало отмел возражения Коста. – Может есть ещё варианты, но этот самый безопасный, хоть и длительный. Храм нуждается в послушниках, им как раз сейчас не хватает… они возьмут всех, кто проявит рвение… Мы станем послушниками Великого на две зимы, и найдем способ попасть на паломничество в Ашке… клятва – добровольна и никого не держит… Храмовые под защитой – их не трогает ни один клан, ехать обозом со жрецами безопасно… молитвы я знаю, и потом, они наверняка начнут восстанавливать крыло – значит, им понадобится тот, кто может рисовать и расписывать фрески…а ты…, – усмехнулся Коста одной стороной рта. – …у тебя будет целых две зимы, чтобы поупражняться в лицедействе, пока твои благословения не будут наполнены искренностью…
– И все равно ты изверг…
– Там стригут всех, лучше я, чем жрец…и так ты покажешь, что сразу готов к лишениям, принимаешь их и готов нести службу…
– Но я не готов к лишениям! Не готов!
– Оставайся тут, – сплюнул Коста на песок. – Живи в бухте, и воруй в городе, и больше не подходи ко мне…
Лис обиженно замер, глядя, как Коста размашисто шагая удаляется на пляж. Стиснул в руках тощий “хвостик”, прижал к груди и побежал следом.
– Ты обещал похоронить мою прелесть!!! Ты дал слово!!! Что если мое достоинство пойдет под нож, будешь рыть могилу!!! Я требую величественные похороны!!!
* * *
“Прелесть” они похоронили. Вырыли ямку, Коста, стиснув зубы, накидал вниз травы, и долго ждал, пока Лис сможет расстаться с “хвостиком”, который поливал слезами.
– Я теперь некрасивый… – нудел он. – Чтобы играть женские партии нужны длинные волосы…. меня не возьмут в труппу… моя карьера… моя жизнь…
– Отрастут, – прошипел Коста сквозь зубы. – Это не яйца.
Рыжий вытаращил глаза и, наконец, заткнулся.
* * *
– Всё равно – это не лучший вариант, – настаивал Лис. – Если клановые захотят – храм выдаст…
– Не выдаст, – огрызнулся Коста, собирая вещи – он вернется сюда не скоро, нужно сложить и спрятать всё. – Даже последние крысы защищают стаю… Они не выдают своих. Две зимы – служить, слушать и запоминать, и вести себя безупречно, – он обернулся к рыжему. Тот закивал в ответ.
– И все равно они твари продажные, – снова начал Лис. – Нас выгнали из храма – всех нищих, потому что господа захотели молебен…Кто больше дадут – тому и продадут.
