дюжин любопытных мордашек. Русалки буквально облепили правый борт корабля. Так, дамам ром не предлагаю, не хватит, даже если по глотку на каждую…
Я никогда не был оперным певцом и не обладал голосом, способным свести любую девушку с ума. Однако лучших слушательниц пожелать было невозможно, так как для русалок песня – это жизнь. Они поют, чтобы жить, они поют, умирая, хотя в последнем случае на море случается сильнейшее цунами, способное смыть с лица земли многие прибрежные города!
– Итак, песня с моей далекой родины! – Я поставил бутыль на палубу и, подсветив себе магией палубу, начал петь.
Сначала испуганно вздрогнувшие от неожиданно появившихся магических огней, русалки быстро отошли и все обратились в слух. Суметь спеть с чувством, с душой не всегда удается на трезвую голову, ром немного спустил тормоза. Я пел песню Дениса Майданова «Вечная любовь». Я старался при этом вложить в песню всю свою душу, иначе все попытки пойдут прахом…
Когда я с трудом перевел дыхание и поискал бутылку, ее не было на месте, а вся аудитория растроганно шмыгала носом. Бутыль с ромом буквально шла по рукам. Периодически я даже слышал звук подзатыльника и чье-то высказывание «Мала еще!», но картина шмыгающих носом русалок немного пошатнула мою реальность! Я едва не сел на пятую точку, глядя на то, как сирены одна за другой уже подшофе пытались напевать куплеты песни.
Особенно меня добила картина Алексы, допивавшей бутылку и утиравшей выступившие на глазах слезы.
Русалки в знак благодарности подарили ледяной поцелуй в щеку, с просьбой повторить как-нибудь выступление на бис, и покинули корабль. Еще около часа нас сопровождало их пение…
Из-за спины раздались одиночные аплодисменты.
Разворачиваюсь.
На носу корабля сидит Смерть и молча аплодирует мне.
– Сказать честно, я не ожидала такого развития событий, но по старой памяти решила явиться лично и проводить в последний путь. Эх, не судьба! – произнесла она, подмигнув мне зеленым огоньком, после чего растворилась в воздухе.
Алекса вцепилась в дверь каюты и была белее мела, плюс абсолютно трезвая. Эх, жаль, хороший был ром…
Морские красоты – великолепная вещь, когда плывешь, рассекая морскую гладь, соленые брызги и ветер бьют в лицо, добавляя дискомфорта и ощущения реальности, но это все в прошлом!
Мы сели на мель.
Я за сутки перепробовал практически все что знал и умел. Хотя нет, таранным заклинанием еще не пытался сдвинуть судно, но боюсь, скорее поврежу сам корабль, и тогда придется осваивать разные стили плавания и гребли на досках и обломках судна. В задумчивости расхаживая вперед-назад по навигаторской каюте, я случайно наступил на хвост спокойно дрыхнущего Ящура. Обиженная и разбуженная ящерица само собой тяпнула меня за ногу не хуже собаки, в итоге от неожиданности и боли я освоил бег по стене.
Со стороны дверного проема послышались аплодисменты.
– Если бросишь занятия магией, сможешь выступать в цирке в труппе акробатов! – подколола сонно зевающая Алекса. – Надумал что-нибудь?
– Почти надумал сделать из Ящура чемодан, пока не вспомнил, что он и так им является, а так пока ничего в голову не приходит. Хоть проси тех же русалок, чтобы корабль подтолкнули…
– Ну, так в чем проблема?
– А где я тебе их сейчас найду?
– Елин там двум малышкам детские песенки поет. Думаю, попросить позвать взрослых не такая уж большая проблема.
У меня банально отвисла челюсть. Похоже, я начинаю терять нить событий, и бардак случается уже без моего собственного участия.
Елин обнаружилась привязанной длинной веревкой за пояс на носу корабля. Она пела какую-то песенку, напоминающую «В траве сидел кузнечик…». Две зеленоволосые малышки с темно-зелеными глазами радостно попискивали, слушая новые для них песни. При моем появлении они сначала испуганно скрылись под водой, но вскоре любопытство взяло свое, так как, чтобы привлечь их внимание, мне пришлось спеть что-то из детского репертуара. Названия песни не вспомню, да и кто вспомнит сейчас свои детские песни, кроме пары куплетов?
Через полчаса на песчаную мель выплыла взрослая русалка, что-то грозно прикрикнула на двух малышек, испуганно нырнувших под воду. Дальше пошел торг.
Сошлись на сорока двух песнях, а они в итоге помогают добраться кораблю до места назначения, минуя опасные течения и подводные скалы, мели и опасных морских существ. Чувствую, за время пути цена может многократно вырасти…
* * *
Корабль содрогнулся, словно игрушка в руках великана. Я сорок два раза и еще столько же по столько раз пожалел, когда увидел огромного спрута, обвившего своими щупальцами корабль. Так вот эта гигантская, пока еще живая закуска к пиву великана бережно, как ребенка, сняла корабль с песчаной мели и перетащила на глубоководное место, после чего распустило свои смертельные объятия. Я потом еще с полчаса пытался пригладить стоящие дыбом от ужаса волосы, которые к концу путешествия точно станут седыми. К бабке не ходи.
Алекса соизволила высунуть свой любопытный нос из каюты только тогда, когда корабль перестало трясти и он стал спокойно покачиваться на волнах.
– Кар-р… Мастер, я, конечно, многое повидал за время путешествия с вами, но это что-то с чем-то! И ведь никто не поверит!
– А я на твоем месте никому бы и не рассказывал! Запрут в каком-нибудь монастыре для умалишенных и будут на тебе ставить всю оставшуюся жизнь опыты с лекарствами от душевной болезни!
Вороненок испуганно закрыл рот и нервно оглянулся по сторонам, словно боясь, что кто-то нас может услышать.
Подувший сильный ветер наполнил паруса, и корабль тронулся с места, рассекая морскую гладь. А я смотрел на магическую карту, на которой красной линией был отмечен наш курс. Как минимум еще дней семь пути, при наилучшем раскладе, с учетом двух остановок для пополнения припасов. От салата из свежих кокосов и коктейлей из кокосово-ананасового сока хочется выть и лезть на стенку. Священный кабанчик вспоминается с такой тоской…
* * *
Три последующих дня ничего не происходило. Мы шли быстрым ходом, рассекая воды Аргосского моря, минуя корабли, чудовищ и подводные опасности. На второй день я охрип от пения, и мне пришлось записать песни на бумаге, уже заставляя ее высочество разучивать незнакомый для нее репертуар. По крайней мере, живое пение хоть как-то компенсировало отсутствие развлечений, помогая коротать вечера между ночными вахтами.
Каждый вечер корабль напоминал съезд молодых талантов. Русалки оккупировали свободные перила, ступеньки и любое место, куда смогли забраться, после чего начиналось
