– Будьте добры, господин Президент, выслушайте до конца, – оборвал его Гавриил. – Речь сейчас идет не о чьем-либо уничтожении. Пожалуйста, Сагадей, объясни все господину Президенту как специалист.
Сагадей рванул с места в карьер. Сначала он огорошил Президента известием о том, что он, Сагадей, не кто иной, как стопроцентный миротворец, причем миротворец, приближенный к кровожадному Председателю миротворческого Сената. Пока Президент осмысливал это шокирующее заявление, а Гавриил грозил пальцем его телохранителям, изменник извлек из-под грязной накидки маленький баллончик. На этикетке баллончика значилось, что заряжен он не обычным дезодорантом, а слезоточивым газом, в простонародье – «черемухой».
– Безусловно, вам известно, что это такое, – сказал Сагадей, поставив баллончик в центр стола. – Гавриил просветил меня, что подобную штуковину у вас на Земле может иметь при себе каждый индивидуум и оружием она не считается.
– Вещица, конечно, едкая и противная, но в целом безобидная, – подтвердил Президент. – Хотя опять же все зависит от концентрации и индивидуальной непереносимости. Имеются случаи, когда она не оказывала на человека вообще никакого воздействия, иногда же убивала.
– Среди приближенных к моему Повелителю есть такие, кто уже сталкивался с данной газовой смесью, – продолжал Сагадей, – но я не придавал их россказням особого значения – мало ли непознанного существует на этой планете? Лично меня мучает пребывание в воде, а кое-кто из нас может отсиживаться под водой довольно долго. То же самое с газами. В целом ваша атмосфера совершенна, но кого-то из нас раздражает дым, кого-то – излишняя концентрация углерода, кого-то – чрезмерная влажность воздуха…
– Вашего Повелителя, в частности, раздражаем мы, люди, – вставил Президент.
– Совершенно верно, вы раздражаете его больше всего, – кивнул Сагадей. – Однако вот это, – он указал на баллончик, – заставило меня серьезно призадуматься, особенно после того, как Гавриил посвятил меня в свои планы и принес образец для ознакомления. Буду откровенен: я сталкивался со многими агрессивными атмосферами, порой агрессивными настолько, что краткое погружение в них мгновенно разрушило нашу материальную оболочку. В основном же для нас приемлемы несколько тысяч газовых составов…
– Вот и обитали бы там, – буркнул Президент. – Что, наш воздух какой-то особенный?
– Вот именно – особенный! Ваша атмосфера была искусственно доведена до совершенства. Пребывая в ней, мы испытываем… Как бы это объяснить… В общем, испытываем то же, что и вы, когда находитесь в тепле, сухости, после приема пищи и в полном покое. Это состояние должно быть вам понятно, ведь наши материальные оболочки не слишком отличаются от ваших тел.
Словно в подтверждение своих слов Сагадей неторопливо втянул ноздрями воздух, бывший, к слову, в бомбоубежище весьма далеким от горноальпийских стандартов, и расслабленно закатил глаза.
– То есть при погружении в нашу атмосферу вы испытываете ни с чем не сравнимое блаженство? – попытался подвести черту под пояснением Сагадея Президент.
– Видимо, так, – не открывая глаз, согласился тот. – Когда пробудешь на Земле несколько дней, потом просто не можешь обходиться без ее атмосферы. Неудержимо тянет обратно.
– Э-э-э, милейший, – на лице Верховного Главнокомандующего появилась кривая ухмылка, – да вы у себя во Вселенной, оказывается, самые натуральные наркоманы! Вошли в физическую зависимость от нашей атмосферы и без очередной дозы ломку переживаете! Даже сейчас, стоило только вам упомянуть об атмосфере Земли, как вы прямо-таки засияли весь!
– Что такое «наркоманы» и «ломка»? – открыв глаза, полюбопытствовал Сагадей. – Вы произнесли это таким тоном, словно говорили о какой-то патологии.
– Потом я объясню тебе, что имелось в виду, – поспешил вернуть разговор в нужное русло Гавриил. – Не отвлекайся и, пожалуйста, покороче.
– Действительно, времени у меня мало, – подтвердил Сагадей. – Я не должен надолго отлучаться из-под охраны… Так вот, газовый состав, который находится – точнее, находился – в этой емкости, я при поверхностном анализе агрессивным не счел. Мы можем обитать в средах и похуже. Но вскоре я понял, что ошибаюсь. Я с рождения тяготею к наукам, а наука без экспериментов – ничто. Естественно, что экспериментировать мне, кроме как на себе, было не на ком – вызвало бы ненужные вопросы… В общем, я набрался храбрости и распылил возле себя всю емкость, после чего принялся усиленно дышать выпущенным из нее газом.
Сагадей прервался, посмотрел сначала на Гавриила, затем на Президента – те слушали его внимательно и терпеливо дожидались окончания драматичной истории о самоотверженном борце за мир во всей Вселенной.
– Меня спасло то, что я находился на открытом воздухе и вдохнул малую порцию газовой смеси, – продолжил Сагадей. – Мои органы дыхания тут же попытались исторгнуть из себя, казалось бы, вполне терпимый газ, но не смогли – напрочь отключились!
– Тебя парализовало? – спросил Гавриил.
– Не то чтобы парализовало. Я двигался, однако не мог дышать. Выход оставался только один – в срочном порядке возвращаться в свою первозданную форму, а для этого прежде всего следовало выйти за пределы гравитационного поля планеты.
– Почему? – полюбопытствовал Президент.
– Наши нематериальные формы не могут существовать в условиях гравитации. Примерно по той же причине, почему вы не можете существовать за границами земной атмосферы. Фактор гравитации порождает особую среду, которая предъявляет чрезвычайно жесткие требования для пребывания в ней.
– Понятно, – удовлетворенно кивнул Президент. – Я, правда, в тонкостях таких наук не силен – другие были университеты, – однако в школе физику учил, про гравитацию слыхал. Ну и как, получилось у вас самостоятельно выбраться из гравитационного поля или кто помог?
– Ни то и ни другое. Я просто не успел – агрессивный газ унесло ветром, и, когда вокруг меня нормализовался газовый баланс, дыхание опять включилось. Правда, некоторое время я все же приходил в себя от пережитого.
– А как же тогда вашим сородичам удавалось столь долгое время находиться под водой без воздуха?
– Видите ли, наш орган дыхания в отличие от вашего универсален, – ответил Сагадей. – Он способен функционировать и в воде, действуя по принципу органов дыхания тех слаборазвитых созданий, которых под водой полным-полно. Во время опыта дыхание мое отключилось полностью. Не задержалось, не перешло в другой режим функционирования, а попросту отключилось.
– Итак, что я должен вынести из вашей лекции, многоуважаемый Сагадей. – Президент скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Наш слезоточивый газ, так хорошо зарекомендовавший себя при подавлении массовых беспорядков, парализует ваши органы дыхания и заставляет вас искать спасение за пределами очага поражения. Кстати, Сергей Васильевич давно применяет эту методику, до которой он дошел методом научного тыка…
