произнёс Златоликий Король торжественным голосом. – Одно желание – кроме свободы и жизни!
– Умри! – злорадно выдохнул Норс. – Это то же самое, Дитнол; не может быть принято.
Златоликий Король расхохотался, и смех его, зазвенев, отразился от маски.
– Хорошо, – Норс решил дать волю своему любопытству. – Меня давно мучает один вопрос: а ты сам видел фоморов?
– Фоморов? – Смеющийся звон стал только громче. – Фоморов? Да мы и есть фоморы, Дитнол! Ты не видел Свечения много лет, и не знаешь правды о нём: в день «Гае Огма», получив всю мощь, сокрытую в расщеплённых атомах, оно отнюдь не усилилось, как ошибочно полагали учёные-теоры, а также приобрело дискретную форму, проще говоря, распалось. – Норс, понимавший едва ли слово из трёх, напряжённо вслушивался в откровения короля. – «Чёрного ядра» давно нет! Оно, как объяснял мне один учёный-теор, уничтожено – но вместо него возникло мощное остаточное излучение, которое чем-то сродни радиоактивным осадкам с длительным периодом полураспада. Излучение это неравномерным образом распределилось по весьма обширной территории, ставшей моим волшебным королевством. Сколь высокой, тем не менее, оказалась цена, уплаченная людьми! Мы стали фоморами, Дитнол!
Волосы на голове Дитнола Норса зашевелились от ни с чем не сопоставимого ужаса. В голове его пульсировала мысль, словно развивавшая услышанное: «А ты и тебе подобные – просто страница из прошлого, не сумевший приспособиться и поэтому вымирающий вид!»
Правда может оказаться весьма опасным ядом – и способна ранить не хуже меча. Не способный сопротивляться ей, Норс затряс головой, всё ещё отказываясь поверить в услышанное. Золотая маска приблизилась к нему вплотную; превосходно сознавая, что это означает, пленник мысленно приготовился к смерти.
Неожиданно золотые черты, словно живые, расплылись в издевательской усмешке, и голос, не имеющий ничего общего с голосом Рийга Каддха, произнёс:
– Рийг – слабый, трусливый Рийг! – простил бы тебя и даровал бы жизнь. Но Златоликий Король – никогда!
Сатанинский смех золотой маски, окончательно подчинившей собственного владельца, стал последним, что слышал Норс в своей жизни.
Глава
XLI
Кровавый дождь лил как из ведра, и копейщики, стоявшие вокруг Ансгера, ещё до рассвета взявшего фамильное имя Норс, вполголоса ругались. Вымокший до нитки пожилой новобранец добавлял свою толику проклятий в этот нестройный хор, постепенно превращавшийся в воинственный гул. Ещё более громкие ругательства раздавались из-за их спин, где стрелки, вооружённые длинными луками, жаловались на намокшие тетивы. Те потеряли свою упругость и отправляли стрелы на значительно меньшее расстояние; то и дело слышались недовольные восклицания, свидетельствовавшие о том, что очередная тетива сорвалась или лопнула. Тем не менее, частые выстрелы лучников, хоть и представлявшие собой слабую тень их прославленных смертоносных залпов, вырывали из рядов противника одного бойца за другим.
Ансгер Норс крепче сжал копьё; облачённый в тяжёлую кольчугу, он, подобно своим соседям, нёс на левой руке прикреплённый целой системой ремней каплевидный щит с железным куполовидным «умбоном» посередине. Ему уже объяснили причины, по которым щит имел столь странную форму: оказалось, что в увеличивавшиеся книзу зазоры между сомкнутыми щитами легко просунуть копьё или длинный меч – такой же, как висел сейчас у Ансгера на поясе. Войлочный подшлемник, пропахший чужим потом – его бывший владелец погиб в одной из случившихся накануне стычек, – неприятно раздражал кожу, лишь отчасти смягчая давление конического шлема, железным обручем сдавливавшего голову.
Ансгер никогда в жизни не держал оружия в руках, и не испытывал особой уверенности в тех нескольких приёмах, которым его наспех обучили закалённые ветераны Одхана Глайниса. Тем не менее, его переполняло воодушевление, и он жаждал испытать себя в бою. Почему такое настроение посетило его именно на склоне лет, сам Ансгер до конца не осознавал, впрочем, данное обстоятельство волновало его в самой малой степени. Подобно всем новичкам, он сгорал от нетерпения, желая испытать себя в бою.
Осмотревшись, он увидел вокруг суровые, повидавшие не одно сражение, лица. Ансгер, сын Колла, сына Дитнола, ощущал странную душевную близость с ними со всеми. Его даже посетила мысль, что в такой компании было бы не зазорно принять смерть, даже от рук ненавистных нелюдей.
Фоморы зловеще надвигались, шагая под звуки своей, непривычной уху Ансгера, музыки. Их тяжёлая поступь, с каждым шагом сближавшая две армии, отдавалась будоражащим ритмом, что вызывал неясное, подсознательное чувство страха.
Ансгеру захотелось убежать, но он, сглотнув, подавил приступ паники. В эту же секунду раздался многоголосый клич воинов Лорда Стеклянный Глаз, к которому Ансгер охотно присоединил свой голос. К его удивлению, страх прошёл, и он почувствовал, что место, где тот обитал, наполнила храбрость. Сейчас он чувствовал готовность сразиться хоть со всеми демонами Ада.
Ансгер ударил несколько раз древком копья о щит, подобно своим новым товарищам – и в нём проснулась ярость, этот незримый источник отваги. Из него берут начало реки крови – цинично напомнил Ансгеру внутренний голос.
Неожиданно копейщики Златоликого Короля остановились; их нечеловеческий облик – тёмная, покрытая глубокими складками, кожа и жёлто-зелёная, свисающие на плечи, как гирлянды блёсток, листва – вызывал у Ансгера глубокое отвращение и горячую ненависть. Лучники Лорда Стеклянный Глаз осыпали их стрелами; арбалетчики, стрелявшие из-за плеча солдат первой шеренги, выпустили свои стальные болты практически в упор и бешено заработали воротами, перезаряжая своё убийственное оружие. Несмотря на то, что этот залп буквально проредил ряды врагов, те не двигались с места, явно чего-то ожидая.
Действительно, вскоре, расталкивая пехотинцев, вперёд вырвался угольно-чёрный жеребец, нёсший седока в сверкающих доспехах. Материал брони выглядел, как серебро, что, однако, казалось сущей бессмыслицей – куда этому мягкому металлу выдержать удар стального наконечника стрелы или копья!
– Лорд Стеклянный Глаз! – воззвал всадник громовым голосом. На месте, где у обычных людей располагается голова, у него колыхалось нечто, более всего напоминающее клубок чёрного дыма. Ансгеру почему-то пришло на ум сравнение с глубоким, тёмным омутом, по необъяснимой причине отдавшим часть своего содержимого сему служителю Зла, если, конечно, на свете существует жидкость, способная парить в воздухе. – Выходи, Стеклянный Глаз, сразись со мной, если ты не трус!
Одобрительный рёв раздался со стороны вражеского войска. Впрочем, воины Лорда Нуаду показали: их не так легко запутать подобными уловками. Они ответили градом насмешек и стрел.
– Найди-ка сперва свою голову, тупой болван! – прокричал кто-то, смеясь во всё горло.
Всадник в серебряных доспехах, не обращая ни малейшего внимания на стрелы и болты, по непонятной причине неспособные поразить ни его, ни гарцевавшего под ним жеребца, выкрикнул несколько слов на фоморском и указал на наглеца. Тут же послышался зловещий свист, принудивший ветеранов, знавших, что он означает, втянуть головы в
