— Значит, там увидимся? — спросил Олег полуутвердительно. — Конечно, если Георгий меня не прогонит.
— Сразу — не прогонит, — Большой взял кисть в руки и склонился над работой.
— Посмотреть можно? — Олег попытался заглянуть Большому через плечо, но задача оказалась ему не по росту.
— Нельзя, — отрезал Большой.
— Ну, тогда до свидания.
— Угу.
Олег пожал плечами и ушел к своему джипу.
Большой повернулся ему вслед.
— Ты это… — сказал он. — Олег! Слушай, я тебя здорово стукнул тогда. Извини. Так получилось.
— Да ничего, бывает. Ты, старина, ударил совсем другого человека. Это был не я. Поэтому извиняться тебе незачем. Но все равно — спасибо.
— Я больше не буду, — пообещал Большой.
Олег снова поднялся на холм и протянул ему руку. Большой крепко ее сжал, повернул Олега к этюднику и великодушно разрешил:
— Смотри.
Олег глянул и обомлел.
— Какой чудесный портрет… Да у тебя, однако, талант, дружище! А я думал, ты пейзажами балуешься, — Олег махнул рукой в сторону живописного перелеска.
— По-моему, неплохо, — согласился Большой, с нежностью разглядывая свое творение.
Олег посмотрел на него снизу вверх и усмехнулся.
— Она мне тоже сразу понравилась, — сказал он. — Удивительная девчонка.
За поворотом на Камыши примерно через километр обнаружился пограничный столб, раскрашенный в красно-белую полоску. Венчала его табличка. Олег затормозил, переждал небольшую пыльную бурю, опустил стекло и высунулся наружу.
«Друг! — гласила надпись. — Приветствуем тебя на земле Регуляторов. До ранчо „Камыши“ три километра. Если ты едешь к нам — пожалуйста, не держи оружие в руках. Тебя могут неправильно понять».
— Узнаю Дымова… — пробормотал Олег.
Судя по всему, в прошлой жизни ранчо «Камыши» было коневодческой базой и развлекательным центром для состоятельных господ. За высоким забором из металлической сетки стояли аккуратные коттеджики и высилось административное здание весьма прихотливого дизайна. Вдалеке просматривались какие-то загоны и длинные приземистые строения барачного типа, как предположил Олег — конюшни. Замка на воротах не оказалось, Олег въехал на территорию и неспешно покатил вперед.
Перед одним из коттеджей оказалась запаркована понурая кляча. Олег подрулил к крыльцу. В распахнутом окне шевельнулась занавеска.
— Бонжур! — крикнули из-за занавески. — Привьет! Момьент, я сейчас!
Олег подобрал отвалившуюся челюсть и счел за лучшее пока что машины не покидать.
На крыльцо вышел некто лет сорока в классической одежде американского ковбоя. Вплоть до шпор и кожаных накладок на джинсах. Разве что без кольта, зато с «Калашниковым» под мышкой.
— Чьем могу быть польезен? — осведомился ковбой. — Менья зовут Морис.
— Э-э… Меня зовут Олег. Не подскажете, где я могу найти Георгия Дымова?
— Трьетий дом отсьюда, пожалюйста.
— Ага… Спасибо. То есть, мерси.
— SVP, — небрежно бросил ковбой. Шагнул с крыльца, обошел машину и, помахивая автоматом, направился к дрыхнущей у забора кляче. Олег, чувствуя себя полным идиотом, вывел джип на дорогу. Сзади раздался воинственный клич Мориса и дробный цокот копыт. Олег бросил взгляд в зеркало. Там уходила за горизонт дохлая лошаденка. Разгонная динамика у нее оказалась на уровне гоночного болида.
— Ничего не понимаю! — сказал Олег громко. — Ничего не понимаю!
В третьем коттедже дверь была заперта.
— Эй, есть кто-нибудь дома?! — крикнул Олег. — Ау! Георгий!
Он обошел здание и оказался в небольшом уютном садике.
— Здравствуй, — раздалось сзади.
Олег подпрыгнул и обернулся. В тени под стеной дома стоял небольшой столик, а рядом в шезлонге сидел Гош. На коленях он держал пухлую тетрадку, заложенную перьевой ручкой.
Олег поставил на стол бутылку коньяка.
— Здравствуй. Вот, пришел должок вернуть.
Гош внимательно разглядывал Олега. Видимо, осмотр его удовлетворил, потому что он отложил свою тетрадь и взялся за бутылку.
— Экстра олд. Коньячные спирты шестнадцатилетней выдержки. Ну, что же… Давно тебя жду.
— Дядя Федор радировал? — догадался Олег.
— Конечно. Заходи в дом, — Гош ткнул пальцем в сторону черного хода, — бери шезлонг. Стаканы в кухне на столе.
Олег принес стаканы и легкое кресло. Гош откупорил коньяк.
— А что за должок? — спросил он, разливая выпивку.
— Ты же сказал — если снова встретимся, с меня бутылка. За то, что не убили.
— Разве? Умный я. Ну, будь здоров.
Они чокнулись и пригубили напиток. На несколько минут воцарилось молчание. Гош потягивал коньяк и искоса присматривался к Олегу, тот его не торопил.
— Ты какой-то не такой, — не выдержал Олег наконец.
— Да и ты на себя похож не особенно, — парировал Гош.
— Мемуары пишешь? — Олег кивнул на тетрадь.
— Да. И собираюсь заставить остальных. Мало ли, что. Мы очень быстро меняемся. Я начал писать, когда понял, что стоит мне вспомнить, как я вел себя в Туле той памятной весной, тошнить начинает от отвращения к себе. Решил зафиксировать историю своего квеста, пока не поздно. А то вдруг не смогу восстановить? Из-за отвращения…
— Квест — это такая компьютерная игрушка?
— Квест — это поиск, но в широком толковании. Рыцарский подвиг, например. Странствие, тесно сопряженное с познанием.
— Как ты изменился, Дымов… — пробормотал Олег.
— На себя посмотри. Чего приехал?
— Ты же знаешь.
— Верно. Знаю. Ну что же, попробуй задержаться тут. Надеюсь, ребята не будут возражать. Они тоже… изменились.
— А что это у вас за прибавление семейства? Долгожители какие-то бродят… Нерусские.
— Видел Мориса? — оживился Гош.
— Да уж. Что такое SVP?
— Силь ву пле. Колоритный тип этот Морис. Фамилия у него хорошая — Мутон. По-нашему Баранов. Полковник французских ВВС, между прочим. Летчик-космонавт, отличный мужик. Я бы на его месте с ума сошел. Вот представь — сидишь ты на орбитальной станции. Точнее, висишь на стенке. Давишь храпака. Утром проснулся, а Земля молчит. Смотришь вниз и видишь, что там горит очень мало лампочек. А потом и вовсе темнота. Жуть. Болтаешься неделю, две, пытаешься сообразить, что происходит… Наконец, садишься на ручном управлении в эту темноту. И видишь, что кругом одни мертвые. Весело, да?
Олег подавленно кивнул.
— Хорошие мужики космонавты, — вздохнул Гош. — Жалко, уйдут завтра. У них уже самолеты заправлены. Все не могут успокоиться, скачут на двух «Сесснах» целый год по планете… Сначала детей искали, потом уж не знаю, что. Смысл жизни, наверное.
