С другой стороны показался второй человек в противогазе, медленно пробирающийся к соседней снежной горке. Он неуверенно счистил снег с лошадки – с гривы, с седла, потрепал ее хвостик… Подхватив игрушку на руки, человек под шквал женских аплодисментов закружился в медленном танце. И вдруг оба сталкера заметили друг друга. Флейтист ненадолго умолк. Но это лишь для того, чтобы выдержать несколько секунд паузы и громко вступить с новой, безумно романтической мелодией, когда мужчина и женщина, сорвав с лица резиновые маски, слились в объятиях и поцелуе!
И тогда… встал весь зал. Вот рукоплещут молодой рабочий и его заплаканная избранница. Вот с платком в руках хлопает тучная ВИП-персона, явно не оставившая намерение приобрести машину. Вот товарищ Москвин, периодически указывая на флейтиста, яростно отчитывает, уже скорее всего бывшего следователя Сорокина. Вот радостные дети смеются и прыгают.
И, судя по искрящимся глазам зрителей, сегодня мы подарили им не только сказку.
Мы вышли на поклон.
Маленькая девочка подошла к краю сцены и робко протянула мне бумажный цветок. Так же нежно, стараясь не помять, я принял этот подарок. Вот он, лучший момент в моей жизни! То, ради чего стоит жить! Вы говорите: «Пора перестать верить в сказки, мы все сдохнем в этой подземке», да? А я скажу: «Все рано или поздно умрут. Лично я сдохну мечтая! И даря эту мечту людям».
С любовью, клоун Бонти.
Павел Старовойтов
Сказка про зло
Мастерские Бауманского альянса стояли без электричества уже битый час. Люди, не имея возможности работать, толпились подле выхода, но покидать помещение пока не спешили.
– Вот-вот свет дадут, – то и дело слышалось среди мужиков. – Уйдешь домой, а станки включатся – прогул будет. Нет уж, подождать надо немного, кому охота взыскания ненужные получать?
Так и мучились работяги, курили, да языками чесали почем зря.
– Может, споем? – бригадиру надоело стоять и, бросив засаленный, некогда зеленый бушлат на пол, он неуклюже плюхнулся прямо на него. – Нашу, богатырскую.
– Не-е, Митрич, – толпа вокруг мужчины заметно оживилась. – Стенания твои слушать? Уж уволь. Мутанты и то больше в ноты попадают… Давайте лучше заезжим слово дадим, может, у них на Семеновской что-нибудь интересное происходит.
Головы рабочих повернулись в направлении кучки подмастерьев, прибывших накануне с соседней станции. Пришлые держались неуверенно, жались друг к дружке, не спешили вступать в разговор. Знакомые с ремеслом только по уцелевшим огрызкам профлитературы, они чувствовали себя неуютно в обществе «тертых калачей» «Бауманки».
– А ну-ка… – бригадир в нетерпении потер руки. – Дерзайте, хлопцы, поведайте нам что-нибудь эдакое… ух-х.
В наполненной звездочками самокруток вселенной-мастерской темный угол подмастерьев казался черной дырой. Семеновцы перешептывались.
– Да не робейте же! Все свои, все оружейники! Ежели что, поддержим, – мужчина окинул ухмыляющихся коллег взглядом. – Смеяться не будем, слово бригадира.
– Давайте… Давайте… – выкрикивали люди из темноты. – Точно, не будем…
– Сказка про Зло!
Голос незнакомца прозвучал настолько громко и неожиданно, что на долю секунды цех онемел. Притихшие рабочие с удивлением глядели на возвышающийся перед ними силуэт. Когда этот человек успел запрыгнуть на верстак – никто не видел, да и был ли он из числа семеновских подмастерьев?
– Про зло?.. Сказка?.. – Бауманцы потихоньку «оттаивали». – А, ладно… Давай, декламируй!
– В глубинах метро, некогда крупного, а теперь разрушенного ядерной войной мегаполиса жил да был юноша Петя…
– Давай лучше про баб! – этот выкрик моментально потонул в негодующих репликах коллектива.
Рассказчик же, сделав успокаивающий жест рукой, продолжил.
– Обитал он, как все, в палатке, и числился на станции разнорабочим: где плитку упавшую на место посадит, где трещину неровную раствором затрет. И так у него все красиво, да ладно выходило, что глаз оторвать было нельзя. «Золотые руки», – твердили соседи. Начальство души в нем не чаяло: в пример всегда ставило да грамоты давало.
Бывало, даже делегации с ближних станций заезжали. Все руководящие, важные чины в палатку к Пете заглянуть норовили. Кто за советом, кто просто на мастера посмотреть, а некоторые и сманить хотели – дюже крупные планы на его счет главы соседних линий-государств имели. Неподъемные цинки с промасленными патронами выкладывали перед ним ганзейцы. Яркое знамя, алый бант на лацкане и частые праздники сулили вожди Красной ветки. Постоянной пропиской в культурном центре Московского метро трясли уполномоченные Полисом брамины. Чистокровностью да прической короткой наполняли свое технико-коммерческое предложение серые волки Рейха. Бандиты и того хлеще – выкрасть грозились, в кандалы заковать. Уголовники ведь, чего возьмешь… Одним словом, изгалялись пришлые как могли. Чуть ли не до драк между ними доходило, когда встречались у жилища юноши неуживчивые гости. Да только Петя уверенно стоял на своем: ни патронов бесчисленных, ни шатра чрезмерного ему не грезилось. Угрозы, запугивания разные ничуть его не трогали. Никуда с родной станции юноша уходить не собирался…
– Вот молодец, – послышалось с одной стороны.
– Дурак-человек, – раздалось с другой.
– Так и жил бы себе Петя да в ус не дул, кабы не повстречалось ему на пути Зло. «Какой миленький, – подумало оно. – Какой красивенький… И как это я раньше его не приметило? – Зло пристально вглядывалось в юношу. – Такой в быту всегда пригодится: и гвоздь забить сумеет, и колышек для палатки выстругать. Прелесть просто. А если еще и патроны в кармане водятся… – табун мечтаний сорвался с места и принялся нарезать круги в голове Зла. – Ух! Каков подарочек».
С этого дня Зло старалось всюду следовать за юношей, всячески обращать на себя внимание: то в толпе локтем коснется, то в очереди за водой лукавый взгляд бросит. Однажды, пронося мимо него таз с бельем, Зло споткнулось и мокрые вещи вывалились прямо на платформу. Юноша не мог не помочь – опустившись на колени, он тут же принялся собирать упавшие тряпки. Бюстгальтер третьего размера, случайно попавший в руки Пети, заставил его покраснеть. Зло специально утащило этот артефакт у своей соседки, чтобы охмурить юношу. Зло с благодарностью приняло тазик с собранным бельем и, сославшись на внезапную боль в лодыжке, попросилось к Пете, зная, что палатка юноши недалеко. «Полежу немного, боль и отпустит». Согласился Петя, не углядел худого в словах Зла. Взвалил его на плечи да принес домой…
– От лиса-то, от лиса! – снова не выдержал кто-то из работяг. – Не ехидна ли?!
