И Камарилья отправилась домой.
В Москву! В Москву! Работать, работать и работать! А еще учиться, учиться и еще раз учиться.
Князь тихо и твердо говорил:
– Наш брат почил, защищая нас и оберегая нашу тайну. Помянем того, кто погиб за Саббат, и отомстим за его смерть! Впереди у нас много битв. Мы возродимся и сметем Камарилью с лица земли!
Потом Князь подошел к одному из слушающих его.
– Теперь ты – глава Тзимицу Саббата, – сказал он.
– Благодарю за честь, Князь.
– Слухи о нас будут расходиться по всему миру, и мы поможем этому, – продолжал Князь, – всегда нахолились те, кто не принимал Маскарад. Они всегда приходили к нам. Мы будем рады и гостеприимны!
* * *
Кровавый Совет снова собрался. Но на этот раз в резиденции Вентру.
– Кхен, – осторожно начал Тешран, – ты действительно веришь в то, что сказал тогда, на старой базе? Что все кончено?
– Конечно, нет, – ответил Кхеншраон. – Раз уцелел один вампир Шабаша, то почему не уцелеть еще нескольким? Все мы понимаем, что в эпоху последней войны с Шабашем мы не могли уследить за всеми противниками, особенно за хитрыми и изворотливыми. Гронакхар, по-моему, слишком напирал в своей речи на то, что он последний из Шабаша. Он явно хотел нас в этом убедить, думая, что мы купимся на это и возомним, что окончательно победили Шабаш. Мы притворимся, что так и есть. А сами по-тихому оповестим всю Камарилью. Мы будем искать и найдем последних из Шабаша.
– Не только последних, Кхен, – сказала Винзарра, – а еще и новых.
– Ты думаешь…
– Я уверена. Вся Камарилья узнает, что Шабаш жив. А ведь не всем нравятся наши законы. «Отступников» будет достаточно, чтобы Шабаш стал играть более-менее значимую роль в мире.
– Я уже знаю, как появятся Пандеры, – сказал Шаккерон, – вы понимаете, о ком я?
– Шенсраад, – хмыкнул Кхеншраон, – а может, он изобразит из себя «отступника» Вентру?
– Кишка тонка, – презрительно сказал Хармас.
– А может, тогда и независимые кланы пробьются? – высказал предположение Тешран.
– Тхолькхо Ассхамитхов и Ссхалюбрри нхам нхе хватхало! – ужаснулся Хиншрак.
– А что? Ассамитов можно нанять для поиска глав Шабаша и последующего их убийства, – пожал плечами Човерг, – хоть это и неэтично…
– Так они и будут работать на нас! – рассмеялся Шаккерон. – Мы их своими руками уничтожали. Они на нас за бесплатно попрут. Про Салюбри я вообще молчу…
– А вот с Джованни я бы хотел встретиться, – мечтательно проговорил Тешран, – это ведь были такие великие некроманты! Не слабее магов!
– Типун вам всем на язык! – воскликнул Кхеншраон. – Вы хотите возвращения старых порядков?!
– А штхо? Я вхот вхабще нхе имхею о нихх нхи мхалеешшего прредсстхаления! – ответил Хиншрак.
– Вот уже готов «отступник» Носферату… – улыбнулся Човерг. – Вы, кстати, не подумали, что в наших кланах могут быть агенты Шабаша, готовые «отступники»?
– Думали. Пора нам заняться контрразведкой. – Кхеншраон потер руки. – Какие будут предложения?
* * *
Павел и Ирина сразу после возвращения из старой лаборатории Камарильи отправились праздновать победу в узком кругу. Когда улеглись первые страсти и был съеден и выпит праздничный ужин на двоих, Павел начал жаловаться на несправедливость:
– Вот ты подумай, Лиха. Кто выманил дикарей с базы и заставил их открыть ворота? Мы. А кто порвал всех дикарей? Боевики и частично мы. А кому сейчас все лавры? Главе Бруджа, Шаккерону.
– Он действительно много сделал, – ответила Ирина. – А нашу роль никто не умаляет. Нам ведь обещали повышение ступени мастерства. Кому на два пункта, кому на один.
– А что эти ступени мастерства? Я, например, чувствую, что уже перевалил за десятую…
Лихарвель расхохоталась, а вслед за ней и Павел. Ирина вдруг смолкла и с радостью посмотрела на Кэнреола:
– Ты засмеялся! Ура!
– Поздравляю, Паша, – раздался голос за спиной Кэнреола.
У Ирины округлились глаза. Павел резко обернулся, уже зная, кого увидит.
– День добрый, Сир, – поприветствовал он Заркорона.
– Добрый, – подтвердил Сир Павла. – Девушка, не могли бы вы оставить меня с Наследником наедине на некоторое время? Мне нужно поговорить с ним о личных проблемах.
Ирина бросила взгляд на Павла, как бы спрашивая разрешения, и вышла из комнаты.
– Что вам нужно, дядя Володя? – спросил помрачневший Кэнреол. – Зачем вы пришли именно сегодня? У меня небольшой праздник, у меня получилось хоть на миг забыть об этом проклятом гороскопе и обо всем, что с ним связано, а вы…
– Дела не терпят отлагательств. – Заркорон опустился на стул. – Я лично сделал твой гороскоп заново, по возвращении с базы. И я не увидел там прямой линии, ведущей от вампира Кэнреола до главы Малкавиана.
– Звезды изменили свой путь? – усмехнулся Павел.
– Изменились лишь факторы, которые надо учитывать. Появился Шабаш. И потом, твоя победа над Охотником открыла невидимую ранее ветвь вероятных событий. Должен тебя огорчить – твои шансы выжить снизились до пятидесяти процентов.
– Выжить?
– Именно. Я уверен, что ты даже не будешь замечать новых интриг Хармаса, но отныне ты должен относиться к каждой схватке со всей серьезностью. И потом я заметил, что вероятности событий прямо противоположны. Как будто это не ты можешь так действовать, а кто-то другой…
– Зверь.
– Что?! – Заркорон даже поднялся на ноги.
– Зверь. В поезде я понял – у меня начинается Безумие Малкавиана.
– Это из-за смерти твоей сестры и Михаила?
– Михаил жив! – выкрикнул Павел. – Он просто в коме!
– Спокойно! Ты должен контролировать себя, чтобы Зверь не завладел тобой однажды. Я ничем не могу тебе помочь в этом. Это как с Хлыстом – каждый ищет свой путь преодоления Безумия. В этом могут быть плюсы – иногда Безумие способствует появлению пророчеств…
– Я этого не хочу, – Павел поднялся. – Я не хочу ничего знать о новых предсказаниях и гороскопах. Мне наплевать на пост главы клана. Мне наплевать на все. Я хочу спокойно жить, а не выживать!
– Тогда уходи в Шабаш. – В глазах Заркорона зажегся странный огонек.
– А ты будешь рад этому, дядя? – Павел не ошибся в истолковании этого огонька.
Заркорон смешался и растерянно взглянул на Наследника. Потом он отстранил Павла рукой и направился к выходу из комнаты. Павел услышал, как хлопнула входная дверь.
– Англичане уходят не прощаясь, русские прощаются, но не уходят… – пробормотал Павел, – а кто-то вообще не ходит в гости.
