На сей раз грустно не было. Хотелось как можно скорее вырваться отсюда. Чачу лишь бросил один прощальный взгляд – ничего не забыл? Впрочем, что тут забывать? Деньги надежно запрятаны в одежде. Несколько бумажек положены в карман – если будут обыскивать. В рюкзаке смена белья, лишняя рубашка, продукты и сигареты. Добротный охотничий нож в ножнах – единственное оружие – укрыт под легкой невзрачной курткой. Остальное превратилось в лишний груз. Неясно, сколько предстоит протопать пешком, прежде чем найдется попутный транспорт, и ни к чему обременять себя поклажей.
Вокзал по здравому размышлению предпочли миновать. Раз перед тем не было билетов, вряд ли они появятся именно сегодня. Плюс – даже если ходят поезда, мятежники просто обязаны выставить на вокзале патрули. Есть шанс, что гвардейцы сделали то же самое и удерживают железную дорогу под контролем, только как раз с той стороны выстрелов давно не слышно. В возможность отказа хонтийцев от обладания стратегическим пунктом верилось слабо, значит, гораздо разумнее считать, что он в руках у врага.
Из той же предосторожности уходили не через главный ход, а с противоположной стороны. Там с незапамятных времен в ограде была раздвинута пара прутьев, и многие студенты пользовались этим маршрутом: когда сократить расстояние, а когда – остаться незамеченными.
Улица снаружи была пустынной. Впрочем, она и в лучшие времена не отличалась многолюдием – вечно пыльная, дома по другую сторону старые, обшарпанные, частью заброшенные. Зато довольно много зелени, уже давно переходящей в категорию дикорастущей. Не центр, кому какое дело до ухоженности?
Когда уже почти все пролезли, внимание привлек шум моторов.
– Идите. Я догоню, – коротко сказал Турс и юркнул обратно.
Догнал он действительно быстро, практически за первым поворотом.
– Хонтийцы. Несколько грузовых машин. Полицейские и куча гражданских с повязками на рукаве. Многие – при оружии. Массаракш! Хорошо, хоть успели!
Позади, заставив ускорить шаги, раздалось несколько выстрелов. Продолжения не последовало, но даже начала было достаточно.
Маршрут наметили заранее. Окраинами, задворками, благо город все знали неплохо, а там – за пределы по старой дороге. Главное – уйти на простор. Дальше пеший путь на одну из ближайших пригородных станций, вдруг подвернется какой-нибудь рейс? Не в Метрополию – непонятно, идут ли туда поезда вообще, – просто в ту сторону. Дальше – как получится. Короткими ли рейсами, или вообще попутками… Сколько тут до границы? Чачу и Турс убеждали – дней десять, если идти с минимумом привалов. Но остальные, менее спортивные, выражали сомнение в сроке.
Хотя, если часть пути удастся преодолеть на поезде…
Подальше от студенческого городка на улицах промелькнуло несколько человек. Опасливо смотрели на группу из девяти парней и старательно прятались в подворотнях. Не разобрать, хонтийцы ли, бывшие жители Метрополии… Кому – мятеж и переворот, а большинству горожан – сплошные опасения. Ограбят, а то и убьют под шумок. Бунт ведь все спишет.
Настоящие буйные ушли в центр города, где решалась судьба восстания. Здесь остались люди спокойные, которые больше всего хотели переждать смутные времена в относительной тишине.
Стрельба в стороне гвардейских казарм не утихала. В других местах тоже порою звучали выстрелы, однако интенсивность их была иной. Если гвардейцы сражались, прочее больше походило на легкие перестрелки. Кого и с кем, оставалось только гадать. Проверять же было явной глупостью.
Иногда студенты слышали приближающийся гул моторов, но каждый раз успевали спрятаться в ближайшем дворе. Окраина – не центральные улицы с их выстроенными в ряд многоэтажными домами. Старые здания, почти все – с внутренними дворами, часто проходными, почти всегда – с небольшими садиками. Все условия для скрытного перемещения. Благо жители делали вид, будто не замечают вторжения. Им тоже не хотелось разбираться, кто и почему вдруг вбежал во двор. Наверняка не одно сердце дрогнуло и не одни уста шептали, обращаясь непонятно к кому: «Пронеси!»
В прорехах заборов мелькали несущиеся куда-то грузовики. Кузова их были переполнены разномастно одетым людом. У многих виднелось оружие. Иногда вместо грузовиков проносились полицейские машины, пару раз – военные с опознавательными знаками хонтийской армии. Прогрохотали даже два бронехода, тоже хонтийских. И никаких следов Гвардии. Впрочем, что ей сейчас делать на окраинах?
Но машины – еще полбеды. Их слышно издалека, да и проезжают они сравнительно быстро. Гораздо хуже, когда за одним из перекрестков студенты едва не столкнулись со спешащей куда-то колонной вооруженных ополченцев. Хорошо, что по настоянию Турса двигались по всем правилам военной науки, с Чачу и самим Турсом в качестве головного дозора. Выглянувший из-за угла Бат мгновенно отпрянул, сделал условленную отмашку, и небольшая группа без вопросов ринулась в ближайшие открытые ворота.
– Там какой-то отряд. Пеший. Идут на перекресток, – уже во дворе пояснил Бат.
– Уходим отсюда, – среагировал Турс. – Еще кто из жителей крикнет. Окажемся здесь в ловушке.
Практически сразу обнаружили калитку, перескочили в соседний сад, оттуда – в еще один, едва не выскочили на параллельную улочку, но вовремя остановились. Откуда-то слева, но несомненно с улицы хлопнуло несколько выстрелов, затем прогрохотала очередь, опять одиночные… Послышались крики, топот, вновь хлопнуло…
Кого-то явно ловили, а вот кто ловил, сказать было нетрудно. Самое плохое – преследователи явно мчались сюда, и еще хорошо, если они пробегут мимо…
* * *
– Стоять! Массаракш!
Рык Шляпника заставил людей застыть, как в старой детской игре. Худой даже ногу не опустил и стоял на одной на самом краю чудесного луга, покрытого большими голубыми цветами.
– Простите, господин, можно не кричать на нас? Мы же ничего плохого не делали. – Книжник поправил очки и посмотрел на проводника с легкой укоризной.
– Там минное поле. Хочется развесить свой ливер на деревьях? – буркнул Шляпник.
Вся компания невольно попятилась обратно в кусты.
– Раньше предупредить не мог? – поинтересовался Дед. – А если бы…
– Говорил – слушаться меня во всем и первыми никуда без приказа не лезть, – напомнил Шляпник. – Тут что ни шаг, то какой-то подарок.
Его лицо под широкими полями головного убора было покрыто капельками пота. Как и у остальных путешественников. День выдался жарким. С утра небольшой ветерок еще чуть шелестел в кронах, но затем утих. Лес старательно концентрировал тепло, превращал его в духоту, и рубашки покрылись влажными разводами. И налегке-то идти было почти невозможно, а тут еще каждый тащил на себе немалую поклажу. Но духота невольно расслабляла. Теперь же, после окрика проводника, каждый стал опасливо осматривать все вокруг, словно надеясь разглядеть очередную затаившуюся опасность.
