— Доктор, — начал он, — какое последнее воспоминание сохранилось у вас в памяти?
Американский психолог сглотнул слюну, словно от тошнотворного запаха ему перехватило горло. Его лицо исказила гримаса,
— Как давно я прибыл на лунную станцию? — вырвалось у него, наконец.
У Деновича промелькнула прояснявшая общую картину мысль: «Это же так очевидно! Он действительно не может ничего вспомнить из того, что произошло после завершения проявления ЕР в первой фазе, возникшей в ходе перелета на Луну. Все ясно как божий день! Коллега, должно быть, считает, что его поразила душевная болезнь».
Денович застыл на месте. Его охватила дрожь, едва он подумал о тех возможностях, которые открылись бы в случае установления такого сногсшибательного диагноза. Попытался представить, что бы он сам сейчас испытывал на месте Карра.
Неожиданно ему раскрылась суть терзавшей того проблемы: американский психолог признается своему советскому коллеге, что у него с головой не все в порядке.
— Доктор, — мягко обратился он к Карру, — на чем основывается ваша убежденность в том, что вас постигло сумасшествие? — Видя, что тот медлит с ответом, он стал настойчиво и убедительно его увещевать: — Поймите, наши жизни сейчас в опасности! Вам ничего не следует скрывать от нас!
— У меня отмечаются явно параноидальные симптомы, — тяжело вздохнул Карр. Голос его был плаксивым.
— Подробнее! Ну же!
— Это и впрямь все очень диковинно, — грустно усмехнулся Карр. — После пробуждения меня ни с того ни с сего осенило в отношении смысла некоторых знаков.
— Что еще за знаки?
— Каждая вещь имеет свое глубинное значение.
— О! Всего-то! — не удержался Денович. Но добавил: — Приведите какой-нибудь пример.
— Ладно. Вот смотрю я на вас и вижу лишь сонм… очень знаменательных знаков. Даже то, как вы ведете себя здесь, является для меня своеобразным посланием.
Денович почувствовал замешательство. Это и вправду походило на обыкновенную паранойю.
Неужели это и есть тот самый знаменитый второй цикл буйства энергии ЕР, которая — и он был вынужден согласиться с этим — так убедительно продемонстрировала себя на начальном этапе?
— Выразите, пожалуйста, вашу мысль яснее, — произнес он, беря себя в руки.
— Ну… — Нерешительность Карра бросалась в глаза, а на его пухлом лице отражалось смятение.
— Ну, взять хотя бы эти ваши пульсации!
Отрывистыми фразами американец пояснил, что тело Деновича выглядит в его глазах обширным клубком энергетических цепей, испускавших целую серию сигналов. Всматриваясь в психиатра, сидевшего напротив, Карр воспринимал знаки, поступавшие с его внешней оболочки. Но не только. Его взгляд проникал сквозь кожу и плоть, добираясь до самой внутренней атомной структуры, регистрируя в каждом кубическом миллиметре триллионы микроскопических золотистых глобул, которые трепетали и излучали знаки, причем все они пребывали в режиме взаимной связи… а также в коммуникационном общении с квадрильонами энергетических волн далеких планет ближней Вселенной, одновременно устойчиво контактируя с эманациями других лиц с лунной станции. Однако подавляющее большинство волн описывало дугу, проходя через стены и устремляясь к Земле… То была однородная масса связей с другими людьми, со всеми теми местами, где Деновичу когда-либо доводилось бывать…
И циркулировавшие по сотням этих волн знаки различались интенсивностью. Карр проследил за одним из самых мощных комплексов, который увел его в предшествующие настоящему времени годы жизни Деновича. Та эпоха была ознаменована для него присутствием молодой женщины с залитым слезами лицом.
По этой серии волн до него донеслись мысли того времени.
«Я так тебе верила, а ты обманул меня!»
«Послушай, Наташа…» — лепетал молодой Денович.
— Вот видите… — промямлил, сообщая это, растерявшийся Карр и замялся. — Что такое? — вдруг всполошился он.
Денович почувствовал, что кровь застыла у него в жилах, и мельком подумал, не безжизненно ли обескровленным выглядит сейчас его лицо?
— Как? Ч… что такое? — прерывающимся от волнения голосом переспросил он. Психиатр оцепенел. Наташа была девушкой его молодости, которая забеременела от него и умерла во время родов. Нечеловеческим усилием воли он овладел собой.
— И вы можете сделать с этими знаками все, что пожелаете? — спросил он.
— Ну… в общем-то, да, я полагаю.
Карр отделил от всех остальных этот пучок волн, связывавший Деновича с девушкой. Он видел, как они, словно резко отпущенная резиновая лента, стеганули по психиатру.
Денович закричал. Сдержаться он был просто не в силах. Получилось что-то вроде мяуканья с глубокой горловой модуляцией. Из соседней комнаты на этот звук выбежал Уэнтворт…
Денович попытался дотащиться до дивана, но ноги подгибались под ним. Он рухнул на пол. Его начало ломать и корежить. Он тяжко застонал, а затем заголосил, точно лишившись разума.
Его соотечественник из службы безопасности влетел в кабинет вслед за полковником. Он застыл на месте, вытаращив глаза. Уэнтворт вызывал по телефону «скорую».
Почти тотчас же появилась пара медиков, быстро сделавших успокоительный укол больному, продолжавшему стенать как одержимый. Понемногу Денович стал успокаиваться, разразился тихими рыданиями, а потом и вовсе замолк. Врачи поспешили унести его, уже потерявшего к этому моменту сознание, к поджидавшей их снаружи маленькой санитарной машине.
И тут вновь заговорило устройство, спрятанное в складках тюрбана Ксилмера.
— Мы настоятельно требуем, чтобы доктор Карр объяснил, что он проделал с доктором Деновичем.
Карр метнул отчаянный взгляд в сторону Уэнтворта.
— Я всего лишь отделил от него эти волны. Предполагаю, что от этого моментально обрушились все психологические защитные барьеры, которые он воздвиг между собой и этой девушкой. На мой взгляд, то, что сейчас произошло, — результат внезапно взорвавшегося в нем мощного комплекса вины.
— Ждите! — прогремел исходивший из чалмы Ксилмера голос
Уэнтворт, помня, что в тюрбане чужака таился источник опасной энергии, молча подал знак всем присутствующим покинуть кабинет. Сам он также отошел к двери.
Прошла минута. Две. Наконец голос возвестил:
— Неоспоримо, что доктор Карр наделен могучей ментальной силой. Проведенный нами анализ смерти Ксилмера показывает, что в дело самочинно вмешалось подсознание доктора, которое и выступило против агрессора, обрубив поток энергетических волн, связывавших психолога с намерением Ксилмера ликвидировать его. Это должно было автоматически породить мощную мутацию, вынудившую Ксилмера воспользоваться своим миртом — секретным оружием, скрытым в его головном уборе, чтобы покончить с собой. Состояние его тела указывает на то, что это произошло путем почти полного растворения.
