Тиллер тряхнул головой:
— А мне казалось, ее подписывали в знак протеста против образования правительства аристо.
По моей шее пробежала струйка пота.
— В общем-то да.
— Аристо возникли как результат проекта рона, — пояснил Рекс. — Рон пытался создать людей с высокой устойчивостью к боли. Другой целью этого проекта был отбор эмпатов.
— Рон? — Тиллер уселся поудобнее. — Это звучит словно сколийское правительство.
— Вовсе нет, — возразил Рекс.
— Но разве рон — это не название вашего правительства?
«Соз? — уловила я мысль Рекса. — Хочешь, чтобы я остановился?»
Я попробовала расслабиться.
«Нет. Валяй дальше».
— Наше правительство называется Ассамблеей, — продолжал Рекс. — Это Совет глав основных миров Сколии.
— Тогда что такое Рон?
— Жил такой генетик. Но слово используется теперь также применительно к немногим сохранившимся потомкам династии, правившей на планете Рейликон пять тысяч лет назад.
— И эта династия предшествовала вашему нынешнему правительству?
— Вы правы, — ответила я. — Шесть тысяч лет назад неизвестная нам раса переселила людей из земной Мезоамерики на Рейликон, а затем исчезла.
— Но зачем?
Я пожала плечами.
— Этого мы пока не знаем, — не думаю, чтобы земляне уже оправились от шока. Когда в двадцать первом веке они послали первые экспедиции к звездам, их ждал там приятный сюрприз. Там уже были мы. Наша и земная культуры быстро ассимилировались; то же случилось и с нашими ДНК, и теперь, всего два века спустя, трудно поверить в то, что мы черт знает сколько времени жили раздельно. Однако различия все же сохранились, хотя и не на поверхности. Так или иначе, мы не скоро перестанем относиться друг к другу с подозрением.
Рекс подался вперед.
— Люди, жившие на Рейликоне, создали межзвездные корабли и отправились искать Землю. Но так и не нашли. Их хрупкая цивилизация достигла расцвета — и сразу же рухнула — пока вы жили в каменном веке, — он помолчал. — И только четыре столетия назад мы снова начали летать к звездам. Как раз тогда развернул свои эксперименты Рон. Он работал с потомками династии рейликонцев, пытаясь воссоздать их давно утраченные легендарные свойства.
Вот почему немногих живущих в наши дни рейликонцев зовут ронами. Все определяется их пси-баллами. Под конец экспериментов Рона их уровень был слишком высок, чтобы его можно было сосчитать.
— Мне всегда казалось, что «Роны» — это фамилия, — признался Тиллер.
Рекс покачал головой:
— По-настоящему их фамилия — Сколия. Вот почему Империя носит название сколийской, — он покосился на меня. — Хотя не все Сколия пользуются своей фамилией в повседневной жизни.
Тиллер подумал немного:
— Выходит, Рон искал эмпатию и получил сколийцев, а в поисках устойчивости к боли получил аристо? Я все еще не до конца понимаю: зачем аристо ищут эмпатов?
— У аристо есть ПТК, но отсутствуют ИТК и парацентры, — ответила я, — и их ПТК ненормальны. Они улавливают только эмоции, вызванные болью. Но они не могут перевести эти импульсы. Их гипоталамус пытается повысить чувствительность, подавая сигнал в центры наслаждения головного мозга.
Это, в свою очередь, вызывает оргазм, — я скрипнула зубами. — Аристо — банда садистов. Они получают наслаждение, пытая людей.
— Но почему именно эмпатов? — не понимал Тиллер.
Где-то у потолка включился вентилятор, и я вздрогнула. Я дышала с трудом.
— Мы посылаем более сильные сигналы. — Я уже не могла говорить спокойно. — Мы… мы для них только Источники. Источники их проклятых наслаждений. Чем сильнее эмпат — тем сильнее сигнал, — тем больше наслаждения получает аристо… — Мои руки сжались в кулаки, а голос оборвался.
Тиллер ждал. Но ни Рекс, ни я не могли продолжать. Тиллер беспокойно поерзал в кресле. В конце концов он посмотрел на свой экран и ткнул пальцем в крылатый символ в углу.
— Я пошлю копию вашего заявления своему начальству. — Он неуверенно посмотрел на меня. — Но пока этот аристо не нарушил закон, мы мало что можем.
Я кивнула. Их дело, как реагировать на предупреждение. Мы свое дело сделали.
Выйдя из кабинета Тиллера, мы направились к выходу из участка, но, не пройдя и нескольких метров, я остановилась:
— Рекс, я догоню тебя. Встретимся в гостинице.
— Что случилось?
— Ничего. Просто я забыла сказать Тиллеру одну вещь.
Он дотронулся до моей щеки:
— Соз…
— Со мной все в порядке. Честное слово.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Он откинул прядь волос с моих глаз.
— Увидимся позже, ладно? — негромко сказал он.
Почему он смотрит на меня с такой странной нежностью?
— Конечно, увидимся, — можно подумать, я отправляюсь невесть куда.
Дверь в кабинет Тиллера все еще была открыта. Он сидел на краю стола и читал одну из своих древних книг.
— Тиллер? — окликнула я.
Он поднял глаза, и его радостное удивление коснулось моего сознания как дуновение свежего ветра в знойный день.
— Вы что-то забыли?
— Нет. — Я подошла вплотную к нему. — Просто мне казалось, что вы хотите, чтобы я вернулась.
— Неужели мои мысли так легко читать?
— Только другому эмпату, — улыбнулась я.
— Я вот думал, — его голос звучал совсем тихо. — Вам ведь вовсе не просто было прийти сюда вот так?
— Мы ведь ничего не делали, только говорили.
— Что-то больно задело вас, когда наша беседа оборвалась.
Я замерла.
— Все в порядке.
— Я хотел только поблагодарить вас. — Тиллер ткнул пальцем в компьютер на кресле. — И за это тоже. С записью двух высокопоставленных Имперских офицеров, утверждающих, что я эмпат, мне, быть может, удастся убедить университетскую комиссию по грантам отнестись ко мне серьезно. Возможно, даже спонсировать мои тесты.
— Ну что ж, хорошо. — Я не знала, что еще сказать. Я привыкла к тому, что обычно люди стараются держаться от меня подальше. Поэтому не очень привыкла к словам благодарности.
— Вот. — Тиллер протянул мне свою книгу.
Я взяла ее с опаской, не зная, что мне с ней делать. Книга была древняя, с переплетом, обтянутым мягкой материей цвета слоновой кости, под которым вместо обычного голоэкрана находились бумажные страницы. Мой компьютер перевел название книги как «СТИХИ НА СТЕКЛЕ». Английский язык.
— Очень красиво, — сказала я.
— Возьмите, — улыбнулся он. — Подарок в знак благодарности.
Подарок? Землянин, который и не знает меня толком, делает мне подарок только за то, что я поговорила с ним? Ни с того ни с сего мне на глаза навернулись слезы. «Блок!» — подумала я. Но псимвол почему-то не загорелся.
