шеренгу.
Пришлось замереть на месте и мне под взглядами почти двух десятков пришедших.
Вождь Склик поднял руку, издал гортанный клич и задал первый вопрос, трансфон синхронно перевёл его слова:
– Наш народ желает знать: друг нам или враг хозяин Летающей башни?
Вопрос меня удивил, я пылко ответил немедленно:
– Говорю вам от всего сердца: я хочу быть другом, только другом, и никогда не стану вам врагом.
– Поклянись!
– Клянусь всем самым святым для меня: я друг вашему народу.
– Мы верим твоим словам, о хозяин Летающей башни, но их должны подтвердить дела. О дружбе мы будем судить по твоим делам, а не словам.
– Конечно же, я готов подтвердить свои слова делами. Но каких «дел» вы ждёте от меня? Скажите, и я всё сделаю!
На лицо вождя легла тень печали и, хмурясь, он ответил:
– С этой минуты ты не должен оказывать помощь и давать защиту Еферу.
– Еферу? – растерянно переспросил я, менее всего готовый услышать такое. – Но почему? Почему?!
– Такова воля моего народа, – последовал ответ. – Наш друг, если он действительно друг, не нарушит её.
– Я ваш друг и выполню свою клятву: Ефер не получит от меня ни помощи, ни защиты, как того требует «воля» вашего народа. – Я радовался, что трансфон очень точно переводит суть слов, но воспроизводить малейшие их оттенки не способен, и они не догадаются о моей внутренней усмешке при слове «воля».
– Может быть, наш друг желает удалиться в свою Летающую башню, чтобы хорошо отдохнуть? – вежливо, но с большим значением произнёс Склик. – Там есть крепкая дверь, которая помешает войти тем, кто захочет нарушить покой нашего друга.
Я сразу понял, что это вовсе не простой совет, а вежливое требование, более того – указание, лишь замаскированный вежливостью приказ. Они хотят, чтобы я удалился в корабль и даже закрыл за собой люк. Но зачем, с какой стати? Что за причуда?!.
Которая уже по счёту загадка! Пытаясь сохранить достоинство, я сказал:
– Именно это я и намеревался сделать, вождь, я удаляюсь в Летающую башню. Дверь у меня действительно крепкая, никто в неё не войдёт, разве что на то будет «воля» вашего народа. Клянусь вам в этом! – И на этот раз снова невольно влилась капля сарказма в «волю», тут уж я ничего не мог с собой поделать.
На лицах аборигенов засияли довольные улыбки. Значит, я веду себя правильно. Здесь я гость, у меня нет права вмешиваться в чужую жизнь. Раз им так хочется, то буду сидеть в корабле. Выбора у меня не остаётся, нужно продемонстрировать уважение «воли» народа. Никуда сегодня не выйду и никого к себе не впущу.
Мы с туземцами предельно уважительно раскланялись. Они отправились восвояси, обратно в своё стойбище, а я поднялся в астролёт, закрыв за собой, как и обещал, входной люк. Теперь я, как в самой неприступной крепости.
Действительно, настоящая планета загадок! От меня требуют не оказывать помощи Еферу – маленькому безобидному ребёнку! По нашим меркам ему лет восемь-девять, не больше. Совсем дитя! С какой стати от меня требуют не помогать ему, не защищать его? От кого, от чего? Хоть бы объяснили: почему?..
С Ефером мы познакомились через несколько дней после моего прилёта на Осиян.
Тогда я пришёл в стойбище, как обычно, оставив космокатер поблизости. Принёс кой-какие подарки взрослым, а детям – игрушки, а также сладости, конфеты, которые им очень понравились. Я знал, что для них они вполне съедобны.
Наш диалог начался без особых церемоний. Аборигены отнеслись ко мне приветливо и радушно. Завязался непринуждённый разговор. Они всё хотели знать, расспрашивали обо всём. Потом пошли посмотреть космокатер. Я предложил желающим покататься на ней, но на это осмелился лишь один самый бойкий мальчуган. Через трансфон я осведомился: как тебя зовут? Он ответил: Ефер.
Я посадил его на соседнее сидение, поднялся в воздух и сделал небольшой круг. Затем вернулся на прежнее место.
После этого Ефер проникся самыми дружескими чувствами, как говорится, потянулся ко мне. Поначалу он приходил с другими детьми, но скоро они, почему-то, утратили ко мне интерес, чего нельзя было сказать про Ефера. Он появлялся у меня чуть ли не каждый день. Любознательность его не имела границ. Ефер словно следовал девизу: «Хочу всё знать!» Я даже порой уставал отвечать на его бесконечные вопросы и поручал просвещать мальчугана роботу, связав того напрямую с памятью корабельного мозга: у бездушного механизма терпение было безграничным, в отличие от меня!
Ефер поначалу смотрел видеофильмы с синхронным переводом робота, затем удивительно легко выучил мой язык, освоил грамоту, стал бегло говорить и читать. Способности мальчик имел поразительные, наши земные вундеркинды по сравнению с ним выглядели просто бездарями.
Позже я случайно обнаружил у него выдающиеся экстрасенсорные способности. В том числе и телекинез. Однажды я положил на стол авторучку. Минуту спустя краем глаза заметил её движение в сторону мальчика. Он явно пытался её присвоить!
Так я в очередной раз с грустью убедился, что его моральные качества далеко уступают гениальности. Что правда, то правда. Он и раньше воровал у меня по пустякам: беззастенчиво присваивал то, что плохо лежало. Каюсь, нужно было гнать его в три шеи, но я не решался, боялся испортить отношения с аборигенами. Наоборот, заинтересовался возможностями Ефера, стал экспериментировать: поначалу он двигал зажигалку, ключи, книги, а потом предметы куда более увесистые. А совсем недавно на днях он усилием воли сумел приподнять меня в воздух над полом. Правда, всего лишь на секунду и тут же опустил, весь покраснев и покрывшись обильным потом – это явилось следствием его волевого напряжения. Оно отняло у него немало сил, затем мальчик долго отдыхал, приходил в себя.
Значительно позже, вспоминая это и анализируя, я заметил, что он не просто поднял меня в воздух, а продвинул в сторону стола, куда, очевидно, решил меня водрузить. Устроить мне этакую шуточку. Не очень милую.
Постепенно я выяснил, что это далеко не всё, что умеет делать Ефер. Несомненно, мальчик был телепатом – угадывал мои мысли ещё до того, как я их озвучивал. Причём, день ото дня всё более уверенно. При этом он делался все более вороватым, злым и его каверзы становились все подлее. Увы, это было так.
Любил он, поймав небольших пташек, сворачивать им головы. Увидев сие в первый раз я не выдержал, вскипел, жестоко отчитал Ефера и запретил причинять вред животным. Так он впоследствии научился умерщвлять их взглядом: пристально посмотрит, широко открыв глаза, кулаки сожмёт – и пташка, жалобно пискнув, начинала трепетать и падала наземь бездыханной. Я заметил эти невидимые убийства не сразу. Забрал несколько трупиков и произвёл вскрытие. Их сердечки оказались словно иссечены сверхжёстким излучением тяжёлых частиц. Можете себе представить такое!..
Однажды Ефер
