и смерть"
После жуткого сна Дзин раскрыл веки и осматривался вокруг: стены из целостной древесины — помещение буквально в дереве, а кто-то темнокожий ходит по дому и занимается бытовыми делами. Дзин радостно окликнул его, когда в голову пришла мысль, что этим человеком, скорее всего, является житель деревни, которую тот спас от солдат Лакшата, но внезапно немой ответ на лице гуатти не был не то что благодарным — он не был приветливым, однако кроме этого ничего и не произошло дальше.
Дзин занервничал и упорно пытался добиться ответов, но все попытки были тщетны. Тогда он совсем напрягся, а мысль, что что-то в деревне не так, не давала никак покоя, после чего заставила искать ответы у других жителей.
Парень выскочил из кровати и направился к выходу из дома, чтобы расспросить остальных, но никто не был щедрым на хоть какие-либо внятные слова о произошедшем, и только одна старуха поведала Дзину о том, что Дурон отправился с Мариам за тёуганом, но не вернулся.
— Так вы думаете, что Мари убила Дурона? — разозлился Дзин, поняв, что именно жители старались умолчать от ребенка.
— Но кто, если не она?..
— Она не такая! — резко перебил Дзин. — Она точно хотела спасти всех вас, но получилось только меня. Она не виновата в этом!
— Тогда скажи, мальчик, что случилось с Дуроном? — эти слова были для Дзина пустым звуком, который желал только опорочить его друга, посему тёуган только ещё больше разозлился.
— Где Мари? Она жива, так? Где она?! — вспылил Дзин, ощущая, как энергия войдерума быстро покидает его.
Старухе не осталось ничего, кроме как выполнить просьбу человека, что полностью не верил в невиновность друга. И чтобы ситуация быстро устаканилась, та отвела парня к шандийке, но когда Дзин увидел её, лежащую без сознания в кровати, вспомнил своё видение, где ощущал ужасный холод, но Мари борется с этим морозом прямо сейчас, в реальности. Ухаживающий за ней лекарь сказал пареньку, что когда она пришла, кожа во многих местах была чуть ли не синяя, а в бедре была пуля, благо, Мариам не решила вынимать её самостоятельно.
После того как Дзин узнал о её состоянии, парня стало одолевать сильное волнение и физическая слабость. "Она снова спасла меня, рискуя потерять время и провалить задание Летучего Фрегата. Как я могу идти дальше один после этого?" — С этими мыслями Дзин решил остаться с Мариам и приглядывать за ней. Несколько дней он спал на полу, рядом с её кроватью, помогал лекарю обрабатывать обморожение и каждую минуту думал о том, что вот-вот она откроет глаза и встанет, но этого не происходило. Страх его окутывал, но мысли о том, что Мари сильная и не даст какому-то холоду победить, не покидали, пока в один момент он не услышал, как тихо Мариам произнесла ночью: "Дзин". Парень несказанно обрадовался и про себя подумал: "Скоро мы ещё поговорим. Обязательно!" — И не прогадал, ибо на следующее утро она очнулась, и наши агенты тепло воссоединились, однако одно дело не давало покоя Мариам — она хотела поговорить с женой Дурона и рассказать всё то, что знает сама. Дзин, несмотря на её уговоры, отправился с ней, но итог этой встречи парень на протяжении всего приключения желал забыть; однако в памяти навсегда останется та трагедия, которую они принесли в деревню, обрекая её жителей на верную смерть от рук солдат Лакшата. Тогда Дзин понял, что даже самые чистые намерения не смогут смыть кровь с рук, и последовал примеру Мариам, что смирилась со своей ошибкой и продолжила путь.
Глава 8 "Отголосок прошлого: Лист, упавший с плеч Императора. Часть 2"
Кот-зверолюд Пэйт Кно после того, как попал в плен Лакшата, сумел пережить многокольцевую трагедию человека как индивида, став одним только инструментом — бесплатной рабочей силой в руках высокопоставленных рабовладельцев. В Фаросе он жил народным героем, отцом, женатым мужчиной, но в Лакшата стал выживать рабом, терпящим порки, голод, жажду и смерти тех, кто не смог через это пройти и не сумевших выйти за пределы этого жестокого места. Так Пэйт Кно сумел своей нескончаемой силой воли и желанием однажды вернуться домой пережить правление Ракеша Али, что в один момент внезапно исчез во время войны с Королевством Айтилла под правлением Эксодия, после чего трон перешел законной наследнице, Малике Лакшата, и при ней политика к рабскому труду стала строже и куда более проработанной: исходом таких изменений стало то, что в зависимости от места рабовладельца в иерархии государства зависело максимальное количество допустимых рабов. С тех пор визири 6 стали отбирать человеческий ресурс куда более тщательно, отчего слабых стали реже брать в плен, а сильные встали в ряд особо ценных товаров. Такой ситуацией стали активно пользоваться посредники, почувствовавшее наживу: они предлагали услуги капитанам и военачальникам, что после компаний привозили в страну пленников на оценку и продажу пашам 7, что в свою очередь распределяли этот ресурс по владельцам различных предприятий, плантаций или вовсе высокопоставленным гражданам, что способны спонсировать войну. Пэйту к такому человеку и посчастливилось попасть после того, как бывшему рабовладельцу пришлось сильно сократить штат рабочих и переписывать документы после реформ Малики.
Конвоем Пэйта доставили к новой рабовладелице Сабаа абен-ам 8 Латифа, что являлась зажиточным гражданином и видным судьёй в столице. По прибытию конвоя эта шандийка решила купить для себя прислугу, и её выбор пал на Пэйта, которому повезло избежать тяжелых работ и в лучшем случае продажи другому рабовладельцу куда-нибудь в шахты, а в худшем — уничтожения плохого товара.
Проработав на Сабаа несколько месяцев, Пэйту повезло встретить сослуживца кроля-зверолюда по имени Роберто, который принял с распростёртыми объятиями единственное знакомое лицо с родины, маленькой независимой республики Фаросы. И хоть рабам не полагалось часто общаться между собой, эти двое выжимали свободные часы как могли, только бы не потерять себя как граждан Фаросы и сохранить жажду свободы. И именно от Роберто Пэйт услышал слова, которые заставили пламя жизни в его глазах загореться с новой силой: "Сабаа слишком мягкая для рабовладельца. Кажется мне, неспроста она такая." — Пэйт понял, насколько Роберто близок к истине, когда задумался о том, как же мало жестокости Сабаа проявляет к своим рабам в сравнении с остальными рабовладельцами. И пока Сабаа абен-ам Латифа готовила свои странные дела, мелодия этой страны неумолимо гремела по всей Ламмере.
Глава 9 "Речи на языке насилия"
Дзин Пан
