без Женьки? Сразу бы в расход пустили. Кстати, что они там долго с тобой делали? Уже и обед прошёл, а тебя всё нет.
— Я сама ничего не поняла. Меня мужик какой-то допрашивал, представился Тибериусом. Всё как в тумане.
— Что значит допрашивал? — не поняла Кобра. — Я вот, к примеру просидела полчаса и меня отвели назад в камеру.
— Ну спрашивал, только не напрямую, а через переводчика. Я тогда ещё подумала, что у Астры был автоматический переводчик, а этот по старинке через человека.
— Переводчика?
— Ну да, там ещё кто-то был, но вот убей, не вспомню. Кто-то стоял за спинкой кресла, в котором я сидела и переводил, а потом я провалилась в колодец. Как на приёме у знахаря. Так прикольно было, ты не поверишь. На дне колодца лежало множество корней, тёплые и упругие…
— Ну-ну? — ухмыльнулась Кобра. — И они тебя… того?
— Ага, а ты откуда знаешь? — оживилась Наташа.
— Со мной один раз такое тоже было. Прикольные ощущения. Они такие большие и толстые… — мечтательно подняла глаза Кобра, вспоминая те ощущения.
— Прямо мой случай. Ты не поверишь я даже кончила, а потом… короче совершенно не помню, как сюда привезли.
— Так вот, чем ты там занималась, а я всё переживала, живая Наташа или нет, — рассмеялась Кобра.
— Такие допросы мне нравятся, — кивнула Наташа, залившись румянцем.
— Ну ещё бы. Ты давно с Лесником была? — вдруг спросила Кобра.
— Давно, — задумчиво ответила девушка. — Порядком уже, он как бы не против, но все эти смерти. Сперва Астра, за ней Лиана. В последнее время он даже похудел с горя, в лице изменился. А потом полёт этот, короче давно. Ты тоже не с кем после Черепа?
— Не-а, — покачала головой Кобра. — А ты знаешь, что Череп был на два года старше папаши Каца?
— Это ты к чему сейчас? — не поняла Наташа.
— Ну… — протянула Кобра.
— Ой, мать, да тебя на старичков тянет оказывается, — прыснула со смеху Наташа.
— Ну а чего, они ещё очень даже ничего, тем более здесь. В Улье.
— Но Изя же маленький и лысый! — ужаснулась Наташа.
— Знаешь, говорят с лица воду не пить, — нравоучительно ответила Кобра.
— Скорее с лысины.
— Лысина — это признак зрелости! — на этот раз они засмеялись вместе. — Ты помнишь в каком теле я была, когда мы встретились?
— Бойкая такая старушка, помню, — кивнула Наташа.
— Так вот на меня вообще никто внимания тогда не обращал, а я ведь была двадцати пяти лет от роду. Представляешь каково мне? Только вот как-то один старичок приласкал…
— Ага! — воскликнула Наташа. — Понятно теперь откуда у тебя такая тяга к «зрелым» мужчинам. Не осуждаю.
— Кого здесь можно осуждать? Улей же. Я видела семью с одними женщинами. Видела, наоборот. Видела гаремы. Чего здесь только не встретишь, да чего далеко ходить. Твой Женечка, что вытворял?
— К тебе он тоже яйца подкатывал? — вдруг спросила Наташа.
— Нет. Ко мне нет. Хотя пару раз бросал заинтересованные взгляды, — плотоядно ухмыльнулась Кобра.
— Он мой, — отрезала Наташа. — Больше никаких гаремов!
— Я и не претендую. Не привыкла к гаремам, я старичка совращу, — облизнулась Кобра. — У него ещё имплант есть к тому же.
— Нету, можешь не надеется. Внешники всё сняли с нас.
— Ну ничего, он у меня и без импланта будет как огурец. Я же химера.
— Помогает?
— А то, — обрадовалась Кобра. — Можно в кого хочешь превратиться, у мужиков как пароходная труба стояк сразу.
— Понятно, подойдёшь к Леснику, я тебя заморожу, — серьёзно пообещала Наташа.
— Подруга успокойся, я всё поняла. Если до сих пор ему не дала, то и дальше не собираюсь. Ой, смотри, кого это к нам привели?
В коридоре собралась целая делегация, сопровождаемая аж пятью роботами и двумя внешниками. Шлемы внешников на данный момент были прозрачны, и Наташа увидала в одном из пришедших белокурую молодую девушку, она с отвращением наблюдала за заключёнными и брезгливо кривила губы. Тебя бы сюда, сука, подумала Наташа. Сразу бы по-другому запела, а утром на разборку отвезти, совсем отлично было бы. Они привели с собой шесть женщин. Свежий улов с планеты, среди них выделялась одна крупная мужеподобная баба, подстриженная под ноль. Две девушки были совсем молоденькие, ещё две в годах, а шестая миниатюрная брюнетка вообще не могла встать с койки. Даже отсюда было видно, как её избили, вместо лица у неё был один фиолетовый синяк. Решётку медленно подняли. Первыми в камеру прошли заключённые, за ними три робота с двумя внешниками. Оставшиеся два робота остались в коридоре. Они стояли спина к спине наблюдая за коридором.
— Жалобы на содержание есть? — раздался женский голос. Девушка в скафандре спросила через переводчик. Население камеры подняло её на смех и посоветовало быстрее сдохнуть. Больше вопросов девушка не задавала, вместо этого в обручах пленниц прострелил электрический импульс как предупреждение, вызвав непроизвольную судорогу. Небольно, но неприятно. Презрительно окинув взглядом заключённых, внешники покинули камеру. Следом за ними, не поворачиваясь и держа на прицеле жителей камеры вышли роботы. Боятся, заключила Наташа, наверное, уже бросались вслед внешникам. Те же безоружны. Внешники удалились, свет в коридоре погас. Толстуха встала посреди камеры и упёрла руки в бока.
— Старший кто? — голос у неё был донельзя противный и резкий как будто рвалась ткань. — Чего молчим? Значит нет. Ну что же, кумушки, значит я буду у вас старшей!
Все женщины в камере смотрели на неё с удивлением, некоторые с раздражением и многие конечно же со страхом. Не дождавшись возражений, она прошла в самый дальний угол и указала на платформу, прикреплённую в самом низу.
— Чья? Убрать! — обычно платформы крепились по признаку кто первый пришёл того и место. Если место освободилось и на него никто не претендовал, то девушки двигали свою койку, но чтобы вот так в приказном порядке, да и кто ещё. Такая же заключённая, как и они. Девушка, чья это была платформа, отказалась, тогда толстуха подошла и схватила её за волосы и со всего размаху впечатала её лицом в стену. Девушка вскрикнула и схватилась за лицо. Её
