Елена Крестьянова - Зов Орианы. Книга вторая. Арктический десант. [СИ]

- Извините, Станислав Александрович, - грустно улыбнулся Рябов и почему-то оглянулся на дверь, - но я не успел рассказать вам о главном...

- Так уж расскажите, будьте так добры, - Млечин тоже покосился на дверь.

- Вначале и у меня были подобные сомнения. Более того, я буквально до последнего дня не мог принять решения - позволить этой четвёрке сбежать или вывести злоумышленников на чистую воду и отдать Доктору для очистки мозгов от всякого ненужного шлака. Затем всё же решил, что с помощью Елизаветы Скрипченко, в результате ежевечерних занятий освоившей мыслепередачу, мы будем контролировать их действия после побега... А буквально за несколько часов до назначенного времени я узнал, кто из нулевых вызвался помочь нашим беглецам... Он назвался Дассаном. Вам о чём-то говорит это имя?

- Дассан?.. Дассан, Дассан... Кажется, так зовут кого-то из дасов, членов нулевой структуры, курирующей территорию России. Его полное имя... дай бог памяти... нет, не вспомню.

- Бастард Дассан, - подсказал Рябов.

- Совершенно верно - Бастард Дассан... Ну и что из этого следует?

- Однажды - это было довольно давно - мы о чём-то с Каниным заспорили. Уже не помню, с чего всё началось, но разговор коснулся темы происхождения фамилий. Вот тогда-то он и сказал мне, вроде как в шутку, что его фамилия на санскрите означает бастард. А бастард переводится на русский язык как выродок. Он так и сказал: 'Я, Кеша - выродок. Причём, в полном смысле этого слова'. Я не знаю, почему он так сказал, и если честно, забыл о том случае. А вот когда услышал имя этого даса, тут же вспомнил, и в голове моей выстроилась логическая цепочка: дас Дассан - Бастард Дассан - Бастард - Канин...

- Всё логично и весьма похоже на правду, - согласился Магистр, но зачем-то добавил: - Если бы ещё больше не было похоже на шизофрению.

- Смею вас заверить, такая версия у меня была, - усмехнулся Рябов, вспомнив о своих недавних страхах и мыслях о приведениях.

- И имейте в виду, - строго поднял указательный палец Млечин, - мне доложили, что эти ваши подопечные угнали мой 'Ленд Крузер'. Я им нечасто пользуюсь, и подумываю о новой машине, но чтоб в ближайшее время...

Он не договорил, но Рябов понял - машина должна целой и невредимой вернуться в гараж. Он торопливо кивнул, соображая, каким образом это сделать и тут же подумал:

'А ведь на этом 'Ленд Крузере' раньше катался Канин. Это ещё одно подтверждение, что я поступил правильно, отпустив их в свободное плавание, не снимая с крючка'.

2.

Старый двор за время его отсутствия внешне не изменился. Четыре пятиэтажки сорокалетнего возраста, образующие прямоугольник двора, темнели на фоне пасмурного неба; дождь перестал, но тучи ещё хмурились, скрывая звезды.

На детской площадке, скупо освещённой стареньким покосившимся фонарём, не было ни души. Оно и понятно - время позднее: малышню разобрали по домам, а те, что постарше... они теперь предпочитают в барах да в клубах тусоваться...

Андрей ощутил тёплый ветерок, настойчиво и упруго подувший из далёкой юности. Вспомнилось вдруг, как собирался он с друзьями на этой площадке по вечерам. Бренчала гитара, Васька с пятого этажа пел надтреснутым голосом песни про Владимирский централ, про чёрный пистолет с Большого Каретного, о том, как 'в гавань заходили корабли' и прочие песни, входившие в репертуар 'дворовых народных'. Остальные подхватывали, часто нестройно и невпопад, но зато весело и задорно.

Шум и гомон, поднимаемый подростками, странным образом не мешал жильцам; во всяком случае, никто не поднимал паники, не выходил ругаться с не в меру расшалившейся ребятнёй. Это уже позже, вернувшись из училища, Андрей с удивлением обнаружил, что шумящие во дворе дети стали камнем преткновения и объектом недовольства новых соседей. Люди стали раздражительнее и нетерпимее, на парадных появились кодовые замки, на лестничных клетках - решётки и тамбурные двери. Даже клумбы перед парадными поделили и огородили заборчиками 'кто во что горазд'.

Двор тоже изменился: исчезли знакомые лица друзей, а подросшие малыши уже были неузнаваемы. Знакомых бабушек, вечно сидящих на скамейках и перемывающих косточки соседям, стало меньше; места выбывших заняли другие - те, кому раньше было не до посиделок и сплетен. Увеличилось количество машин и гаражей; деревья стали выше, а песок в песочницах почему-то исчез...

Подходя к подъезду, Андрей поднял голову, глянув на знакомые окна четвёртого этажа - свет не горел, и правильно, уже поздно, мать и Сашок наверняка спят. Зато тетя Нюра, соседка, проживающая в однокомнатной квартире напротив, как всегда, смотрит ночные сериалы - окно её спальни скупо освещено синим.

У тёти Нюры они с матерью всегда оставляли ключи от квартиры - на всякий случай. Андрей раньше часто, чтобы не тревожить мать, стучался к соседке за полночь. Та не обижалась, открывала на условный стук - один, три и ещё один удар - и лишь иногда подшучивала, что с невестой Андрей её первой должен познакомить, а уж потом вести на смотрины к матери. Как в воду глядела - она первой познакомилась с его Веркой, когда оба зашли к ней за ключами...

...Иванов поднялся на свой этаж, по привычке перешагивая через две ступеньки сразу, и постучал в знакомые двери, обитые коричневым дерматином. Через несколько минут послышались шаркающие шаги, звякнула щеколда, и тетя Нюра выглянула в щелку двери.

- Ты, что ли, Андрейка?

Только она всегда так звала его, и майор в который раз за этот вечер почувствовал, как полоснуло по сердцу. В детстве мама называла его Андрюша или Дюша, а когда сердилась, четко выговаривала: Андрей или совсем по-взрослому: Андрей Николаевич и прибавляла: 'Вот если бы Николенька был жив...', имея в виду отца. А тётя Нюра всегда именовала его как маленького: 'Андрейка', даже когда он вырос на две головы выше её.

- Я, тёть Нюр, ключи дадите? А то у мамы свет в окнах не горит, наверное, уже давно с Сашкой спят.

Тётя Нюра охнула и широко распахнула двери.

- Ой, милок, да ты, наверное, ничего не знаешь, а я-то сразу и не туда, а мамка-то твоя, вишь как бывает, - невпопад запричитала она.

У майора сердце, казалось, провалилось куда-то вниз, а затем резко подпрыгнуло, не давая дышать.

- Ты о чём это, тёть Нюр, - просипел он через силу. - С матерью что-то?

- Нету уж её, Андрейка, - тихо сказала соседка, утирая глаза кончиком платка. - Схоронили третьего дня. А мы ещё удивлялись, почему тебя нет, да всё твою Верку спрашивали, не уехал ли ты куда опять воевать. А она, стерва, только отмахивается да вещи собирает. В машину загрузилась после похорон и уехала. Мы и поминки сами, без неё справили - собрались с соседками, кто что мог поприносил, чтобы по-людски проводить нашу Зою Леонидовну...