Закончилось все резко и неожиданно, когда меня вышвырнуло на какую-то очень гладкую поверхность, по которой я словно по льду проскользил метра три-четыре. Отдуваясь от только что перенесенных страхов, стараясь унять как отвратительное тошнотворное головокружение, так и бешено колотящееся сердце, я принялся ошалело оглядываться по сторонам. Опасности вроде не наблюдалось. Туннель. Еще один туннель. Круглый в сечении и очень узкий. Выполнен из какого-то мутного полупрозрачного материала, который светился зеленоватым фосфоресцирующим светом. Именно благодаря этому свечению внутри и возможно было видеть.
Когда я попробовал подняться, то зацепил ногой какой-то предмет, и тот со скрежетом отъехал в сторону. Опустив взгляд, я понял, что это лопата, та самая лопата с укороченным черенком, которую я снял с танка и превратил в свое оружие.
Взгляд на штыковку мигом навел сразу на три мысли. Первая – хорошо, что она не потерялась, и я все еще имею чем защищаться. Вторая – а ведь в круговерти, из которой я только что выбрался, отточенный стальной край преспокойно мог оттяпать мне голову. И, наконец, третья – а что как сейчас прямо в меня влетит мачете Олега, топор Кальцева или какая другая железяка из экзотического арсенала «серых»?
Перспектива оказаться с проломленным черепом или вспоротым брюхом выглядела совершенно непривлекательной, а потому я стал поспешно отползать вглубь туннеля. И, как выяснилось, сделал это очень даже вовремя. В клубящейся черноте, из которой я сам только что появился, что-то блеснуло, и точно в то место, где только что отлеживался героический полковник Ветров, врезалось острие небольшого лома, а буквально через несколько секунд после этого туда же рухнуло массивное, грозно рычащее существо в камуфлированном офицерском ХБ.
– С прибытием, – я дотянулся до Лешего и одобрительно похлопал его по мощной, ходящей ходуном от нервных конвульсий спине.
– Я живой? Прорвались? – Андрюха тряс головой, пытаясь прийти в себя.
– Живее некуда, – я кивнул. – Этот водоворот оказался чем-то вроде вентилятора. Установлен на входе в вентиляционный туннель и гонит воздух. Разве не чувствуешь?
– Ага, – Андрюха поднял руку, подставляя ее под не сильный, но все же достаточно ощутимый воздушный поток. – И сносу этой штуке не будет. Хитро придумали.
– Хитро, – согласился я и тут же с тревогой в голосе добавил: – Черт, где же застряли все остальные.
– Очкуют горе-вояки. Вот, блин, угораздило связаться! – Загребельный попытался подняться на ноги, распрямиться, но тут же стукнулся о низкий свод, после чего был вынужден вновь согнуться едва ли не пополам. – Эх, надо было мне остаться, да швырять их внутрь, всех по очереди, а то…
Подполковник не успел договорить, поскольку из черного водоворота вылетел окрашенный в красный цвет пожарный топор, вслед за которым кубарем выкатился Кальцев.
– Давай, оттягивай! – завопил я и кинулся к одинцовскому разведчику. – Цирк-зоопарк, ведь поубиваются, нахрен!
Опасность, что «серые» станут налетать друг на друга или того хуже напорются на свое оружие была вполне реальной, а потому медлить не стоило. Леший понял это и стал мне помогать. Вместе мы трудились не покладая рук и делали все, чтобы помочь людям Олега. Однако, как ни горько было это сознавать, далеко не все зависело от нашей ловкости и расторопности. В дело вмешался его величество случай, который равнодушно забрал жизнь одного из наших товарищей.
Он прибыл одним из последних. Молодой парень влетел в туннель уже мертвым. Бедолагу основательно приложило о каменную стену. Это было ясно, поскольку все его лицо было смято и стесано, а выгоревшие белоснежные волосы забрызганы кровью. Когда Олег увидел распростертое на тускло светящемся полу тело, он протяжно застонал, а может зарычал.
– Твой друг? – я с сочувствием глянул на сына.
– Гоша Власенко. Служили вместе. Прошли через такое, что жутко вспомнить, а вот сейчас… Черт, как глупо!
– На войне глупых смертей не бывает. Война она и есть война. Несет смерть, что называется по определению, – напомнил я.
– Вот-вот, – подтвердил Загребельный. – Не повезло пацану, ну а если сюда тянучка ворвется, то и всем нам мало не покажется. Так что двигаем, мужики, и побыстрее.
– Двигаем! – я подтвердил приказ подполковника.
Передвижение по вентиляционному туннелю явилось настоящим испытанием не только для наших согбенных спин, но и для напряженных как струна нервов. За тонкими стенами воздуховода что-то явно происходило. Мы постоянно слышали зловещие грохот и скрежетание, иногда о стены что-то или кто-то отчаянно бился, а однажды до слуха долетел совершенно отчетливый человеческий крик. Вот тогда-то Олег и не выдержал:
– Па, сколько можно! Мы не знаем куда идем. Этого вашего Нестерова возможно здесь и не было никогда. А там… – мой сын ткнул в сторону оставшегося за спиной ответвления, того самого, из которого и прилетел звук человеческого голоса. – Там гибнут люди! Те самые люди, которых мы искали, на которых надеялись! И если мы им не поможем…
– Предлагаю пробить дыру и выйти наружу, – Кальцев протиснулся поближе и решительно поддержал своего нового командира. – Если не вмешаемся сейчас, то потом может быть уже поздно.
Цирк-зоопарк, что на это можно было ответить? Я ведь и сам терзался в нешуточных сомнениях. Тот внутренний голос, который подтолкнул меня в систему вентиляции, теперь почему-то смолк. Следов одинцовского милиционера мы так и не отыскали, а стало быть продолжали оставаться в полном неведении о событиях и расстановке сил на Базе головастых. Так что кто знает, может в этой ситуации действительно лучше выйти, так сказать, на оперативный простор и поискать встречи либо с друзьями, либо с врагами. В любом случае она должна хоть что-то прояснить… Ну, или стоить нам жизни. И тогда ни Лиза, ни Пашка, ни Серебрянцев, никто другой не дождутся помощи, которая им так нужна.
Я продолжал колебаться, не зная как поступить, что выбрать. И черт знает сколько бы это продолжалось, кабы не голос Загребельного:
– Пожалуй, по этим гребанным трубам стоит еще чуток погулять.
– Какого хрена, чего нам тут ловить?
Олег зыркнул на моего приятеля с нескрываемым вызовом. Вот дурачек, он-то не ведал, что матерый чекист никогда и ничего не делает просто так.
– Говори, – я жестом приказал сыну заткнуться.
– Здесь действительно кто-то был и причем не так давно.
– Не так давно?! Да только что! Это же Нестеров, ментяра, хрыч старый, больше некому!
Я так обрадовался хорошей вести, что даже позабыл спросить, откуда она взялась. Однако Гром тут же ликвидировал это упущение.
