Виктор увидел «Тора», того самого, который свалил Ренни. Робот клана неуклюже приближался к «Прометею».
– Вот уж нет, сволочь, – зло прошептал Виктор и попытался поднять руку «Прометея». Но она не поднималась. «Вот и все, – пронеслось в мозгу принца. – Конец».
«Тор» лениво подходил к своей жертве, словно смакуя будущее убийство. Он лениво поднял левую руку с автоматической пушкой и стал тщательно прицеливаться в голову «Прометея». Виктор сжал зубы, он был беспомощен перед безжалостным противником. Внезапно «Тор» вздрогнул, затем еще раз и еще. Виктор удивленно смотрел на него. Броня на груди робота клана стала красной, затем побелела и начала стекать на землю. Не прошло и трех секунд, как в том месте, где находилось термоядерное сердце «Тора», образовалась дыра. Еще немного, и оттуда сначала брызнул сноп искр, затем полыхнуло пламя.
«Что такое? – пронеслось в голове принца. – Кто это сделал?» Но долго раздумывать над ответами на свои вопросы он не стал. Быстро подняв робота, принц начал прощупывать радаром местность.
– Ничего не понимаю, – проговорил он. – Ладно, кто бы ни свалил «Тора», спасибо. Ты здорово мне помог.
– Не стоит благодарности, принц Виктор Дэвион, – послышался в наушниках спокойный голос. Акцент выдавал в говорившем куританца.
– Хосиро, – обрадованно крикнул принц, – это ты?
– Это Триста одиннадцатый Пештский полк, – прозвучал ответ, и в ту же секунду Виктор увидел выходящих из-за вершин роботов Синдиката Драконов. – Подождите еще немного, и мы соединимся с вами. Нам очень бы не хотелось, чтобы кто-нибудь нападал на наших гостей на нашей же земле.
Содружество Сиан
Конфедерация Капеллана
8 мая 3052 г (восьмой день операции «Скорпион»)
Годы, проведенные во дворце, закалили Сун-Цу. За это время он всякого насмотрелся, видел и стоны жертв, и кровь, и смерть умирающих от яда, но то, что он увидел в покоях, потрясло даже его. То, что его родители валялись голыми, Сун-Цу нисколько не шокировало. Он и раньше видел их любовные игры и следующие за ними сцены умиротворения. Он всегда думал о том, какие чувства испытывает его отец, идя в постель к его матери. Сун-Цу нисколько не сомневался в том, что его мать, Романо, не любила своего мужа, и все же Цзень-Шань не переставал повторять, что она никогда не посмеет убить его. Сам же Цзень-Шань говорил, что никогда не сможет покинуть Романо. Была ли это любовь или просто двух злобных завистников навеки связали общие цели? Кто знает?
Сун-Цу удивило то, что его родители были застигнуты убийцей внезапно. Об этом говорило лицо Цзень-Шаня, на котором застыло выражение удивления и злобы одновременно. Отец, видимо, сопротивлялся смерти. Он бросился к столу, на котором лежал его лазерный пистолет, но не смог дотянуться до него, остановленный пулей убийцы. Цзень успел только схватиться за скатерть и сдернуть ее со стола. Пистолет валялся рядом с посиневшей рукой отца. В предсмертной агонии он пытался дотянуться до него – на ковре виднелись следы от его ногтей.
Крови вокруг раны на спине Цзеня не было, и это тоже поразило Сун-Цу. Только еле заметная, бледная струйка крови текла по лопатке. Со стороны ее вполне можно было принять за кровь убитого насекомого. Цзень-Шань был силен и рана такого размера едва ли лишила его возможности сопротивляться, но стрелял, конечно, профессионал. Пуля попала прямо в сердце Цзень-Шаня.
Закончив осмотр тела отца, Сун-Цу брезгливо вытер ладони об ковер и встал.
– Ты умер счастливо, – пробормотал он. – Ты пытался защитить мою мать. Здесь, на Сиане, такой поступок – редкость.
Судя по положению тела, Сун-Цу пришел к мнению, что она не сопротивлялась. Романо лежала на спине, устремив вверх широко раскрытые глаза. Прижав к груди руки с растопыренными пальцами, она была похожа на кошку. Страх смерти и злоба виднелись на ее мраморном лице. Несмотря на угрожающую позу, мать выглядела жалкой. Смерть родителей принесла Сун-Цу облегчение.
Сложив на груди руки, он снова посмотрел на мать и еще раз оценил быстроту и четкость работы убийцы – на лбу Романо, между глаз, Сун-Цу увидел крошечную ранку. Он почему-то подумал, что такой, согласно Библии, должна быть Каинова печать, но внезапно вспомнил увлечение Романо оккультизмом и хмыкнул.
– Он попал ей точно в третий глаз, – прошептал Сун-Цу. – И убил.
Сун-Цу был доволен, ему удалось в точности восстановить все, что произошло в спальне его родителей. Беспокоила только странная аналогия, не давала покоя всплывшая в сознании Каинова печать. «Что она имеет общего со случившимся здесь? Каин, если я правильно помню этот миф, убил своего брата». Сун-Цу знал, что некогда Романо приказала убить свою сестру, поскольку подозревала ту в отравлении их отца. «Тогда все случившееся глубоко символично», – пришел Сун-Цу к заключению.
Имя убийцы родителей угадать ему было нетрудно. «Как своевременно, как кстати», – подумал Сун-Цу. Он нагнулся и осторожно поднял лазерный пистолет отца. Это было надежное оружие. Сун-Цу ощутил его тяжесть и холод металла. Прежде всего Сун-Цу необходимо было встретиться с убийцей и достойно отблагодарить его прежде, чем тот закончит свою работу. В том, что убийца еще проявит себя, Сун-Цу нисколько не сомневался.
Он вышел из спальни и торопливо зашагал по пустынным коридорам дворца. Сердце его учащенно забилось, но не от страха, а от ожидания.
«Возмездие – неплохое начало моей деятельности как Канцлера Конфедерации Капеллана», – думал Сун-Цу. По его мнению, он должен был бы взойти на трон много раньше. Он не желал смерти своему отцу, хотя в душе признавал, что, в случае если бы тот ушел от Романо, он был бы вынужден убить его.
Вслед за осознанием своей власти в голове новоиспеченного канцлера мелькнула еще одна догадка, но Сун-Цу не обратил на нее внимания. Он был слишком занят, обдумывал свои новые обязанности и возможности. «Прежде всего, – думал Сун-Цу, – нужно собрать вокруг себя всех союзников и сплотить нацию». Средства, которые для этого использовала Романо, Сун-Цу не подходили. Он считал ее действия топорными, способными породить не лояльность и не доверие режиму, а ненависть. Романо всегда ненавидела оппозицию, но, по мнению Сун-Цу, своей жестокостью она сама провоцировала народ на восстания. «Я буду вести себя не так. Я буду заигрывать с народом, покритикую мамашу, но мягко, без истерики. Даже выплачу компенсацию тем, чьи родственники пострадали во время ее правления. Необходимо сразу вызвать к себе любовь народа, пусть все считают меня гуманистом».
Пылкое воображение Сун-Цу рисовало ему идиллические картинки его будущего царствования. Он конечно же знал, что ничего так сильно не объединяет нацию, как маленькая победоносная война. Сун-Цу понял, что ему нужно сделать – нанести молниеносный упреждающий удар на одну из баз повстанцев, действующих по указке его дяди Тормано. «Правда, все они находятся на территории Федеративного Содружества, – вспомнил Сун-Цу. – Это плохо: если повстанцы поймут, что это сделал я, они активизируют свои действия. Нет, с этим придется подождать. Попробуем для сплочения нации найти внешнего врага».
