– А это что за штуковина?
Камохин взял с полочки пакаль. Будто безделицу какую. Перевернул на другую сторону. Там, как и полагается, были прочерчены отрезки прямых. А на лицевой, чуть выпуклой стороне – дерево на фоне ступенчатой пирамиды. Развесистое, на яблоню похожее. Только на ветках вместо яблок большие круглые цветы, как у подсолнуха.
– Подарок, – коротко бросила в ответ хозяйка.
Смотрела она при этом не на Камохина, а за занавеску, где Осипов брал пробы еды. Вот его действия казались Александре Владимировне подозрительными.
– Кто подарил-то? – спросил Камохин.
– А что? – на этот раз насторожилась хозяйка. – Стоящая вещица?
– Да, ерунда, в общем, – Камохин вернул пакаль на полку. – Дюралевая штамповка. Непонятно только, откуда ее отодрали?
– А он говорил, что ручная работа! – недовольно кивнула хозяйка на Павла. – Говорил ведь?.. А?
– Не помню, – уткнулся носом в пустую чашку Павел.
– Говорил! – погрозила ему кулаком Александра Владимировна. – Говорил, ирод!
– Не помню… – еще глубже погрузил нос в чашку Павел.
– Так это твой подарок? – спросил, выглянув из-за занавески, Осипов.
– Его! Его! Чей же еще!.. Говорил, что вещь старинная, церковная! А это, вишь ты, – штамповка!..
Последнее слово Александра Владимировна не выговорила даже, а простонала. Как будто это было самое непристойнейшее из всех слов, что ей когда-либо приходилось произносить, самое мерзостное из всех существующих оскорблений.
Осипов подошел к столу и принялся укладывать в чемоданчик флаконы с образцами.
– И где ты его взял? – как бы между прочим, спросил он у Павла.
– А… – недовольно скривился тот.
– Что? – наклонился к нему Камохин.
Павлу, видимо, очень не хотелось, чтобы Александра Владимировна узнала о происхождении подарка.
– Нашел, – едва слышно произнес он.
– Где?
– Не помню… Просто шел, да нашел…
– А говорил, что в церкви со стенки снял! – направила на него свой обличающий перст Александра Владимировна. – А я-то, дура, поверила!..
– Да не ори ты… – болезненно поморщился Павел.
– На! Забирай! Барахло свое! – хозяйка схватила пакаль с полки и кинула его на стол, Павлу под руки.
Но первым его прикрыл ладонью Камохин.
– Так где, ты говоришь, нашел эту штуковину?
Квестер не имел в виду ничего другого, кроме того, о чем спросил. Однако Павел понял все по-своему.
– Да ладно вам, мужики! – рванул он куртку на груди. – Сами видите – штамповка дешевая!..
– Где нашел? – чуть наклонившись, заглянул в остекленевшие глаза Павла Камохин.
– Да здесь где-то… – махнул рукой куда-то в сторону местный. – Неподалеку…
– Место показать можешь?
– Ну, могу… Приблизительно…
– Вот только не нужно мне врать! – погрозил мужику пальцем Камохин.
– Ладно, покажу… – согласился Павел. – Только завтра. Сегодня, вон, – кивнул он на оконце, – темнеет уже. Я теперь только до дома…
За окном и правда уже начали сгущаться сумерки. До темноты оставалось полчаса, ну, может быть, минут сорок. Не больше.
Камохин поднял пакаль за угол и показал его Павлу. Как вещественное доказательство.
– А когда нашел, помнишь?
– Неделю назад… Или около того…
– Две недели! – показала растопыренные «козой» пальцы Александра Владимировна. – Ровно две недели назад ты мне эту штуковину подарил! Как раз на день рождения моего покойного супруга, Александра Ивановича Милюкова! Светлая ему память! – Хозяйка повернулась к иконе и широко, размашисто перекрестилась. – Добрейшей души был человек! И мастер на все руки, каких еще поискать!..
– Так, – пакалем указал на Осипова Камохин. – Ты свои дела закончил?
– Да, – кивнул тот.
– Покажи?
Осипов удивился, но вида не подал, и молча открыл чемоданчик.
– Отлично, – Камохин небрежно эдак кинул в чемоданчик пакаль. – Приобщи к делу.
– Как скажешь, – Осипов захлопнул чемоданчик и щелкнул запорами. – Идем?
– Идем!
– Эй!.. А как же моя компенсация? – окликнула их хозяйка.
Камохин браво, по-офицерски, развернулся, щелкнул каблуками и отвесил хозяйке строгий, полный достоинства поклон.
– А к вам, Александра Владимировна, мы завтра еще разок заглянем. Непременно-с.
Камохин еще раз наклонил голову и быстрее, чем хозяйка успела среагировать на его слова, выскочил за дверь. В два прыжка преодолев прихожую, он выбежал на крыльцо, где его уже ждали Павел и Осипов.
– Эта баба – хуже любой заразы, – доверительным тоном сообщил Павел.
– Раньше нужно было предупреждать, – строго глянул на него Камохин.
– Ладно, – Павел поправил на плече сломанное пополам ружье. – Только не говорите потом, что я вас насчет мертвяков не предупреждал.
К тому времени, когда Осипов и Камохин добрались до разоренной библиотеки, уже почти совсем стемнело. Света на улице не было, хотя по обочинам дороги торчали фонарные столбы. Зато в домах, мимо которых они шли, уютно теплели светом окошки. А в некоторых из трубы шел легкий, сероватый дым. Вроде бы обычный деревенский вечер. Вот только лая собак не слышно.
– Ладно, я домой, – сказал, остановившись возле собственного дома, Павел. – Завтра с утреца, заскочу вас проведать… Лады?..
– Давай, заглядывай, – кивнул Камохин.
– И, слушай, мужики, я вас серьезно предупреждаю, от греха подальше, заприте дверь на ночь… После ж сами мне спасибо скажете…
– Договорились, – улыбнулся Осипов.
Павел чуть приподнял руку, махнул ладонью и пошел к дому. Каблуки его гулко простукали по мосткам. Тихо скрипнула калитка.
– Ну, и что ты теперь скажешь? – посмотрел на Камохина Осипов.
– О чем?
– Да обо всем сразу.
– Слушай, давай до библиотеки дойдем и там уже все обсудим. Честно признаться, у меня в голове сейчас такой кавардак… – Камохин покрутил рукой над головой. Будто разгоняя никчемные мысли. – Хочется просто обо всем забыть.
– Не получится, – грустно улыбнулся Осипов.
– Да, какое уж там. – Камохин безнадежно махнул рукой.
В окнах библиотеки тоже горел свет. Да такой яркий, что на дороге было светло. Осипов посмотрел на развалины «дома с привидениями», как называл его Орсон. Похожего на зомби старика в окне не было видно. Быть может, он ушел домой. А может быть, прятался где-то в глубине дома. Ему-то что? Даже если ночью в деревню действительно придут живые мертвецы, они его за своего примут. Так что бояться ему нечего. Да и мозгов у него, наверное, уже не осталось, чтобы бояться. Твоя Воля…
Орсон с Брейгелем занесли в библиотеку бестеневые фонари, расставили их по углам и разом запалили, благо, электричество было подведено. И в библиотеке стало светло, как днем. Квестеры сидели за столом, на краю которого стояли тарелки с остатками еды и банки с газировкой, а в центре был навален ворох бумажных листов, и о чем-то спорили. Не сказать, что ожесточенно – скорее, увлеченно.
