На секунду Лефлер растерялся. Сначала он хотел просто дать репортеру в морду, но потом до него дошло, что, во-первых, это прямой эфир и обо всем происходящем получают информацию миллиарды слушателей, а во-вторых, этих людей специально взяли с собой, чтобы никто не сумел упрекнуть команду Смайли в подтасовке фактов.
– Пару слов о сложившейся ситуации, лейтенант! – Хома сунул тонкий микрофон прямо Рино под нос, однако тот по старой полицейской привычке промолвил:
– Без комментариев, – и подняв автомат, выстрелил в замок запертой двери.
В новом помещении группа встретила ожесточенное сопротивление. Вооруженных людей было мало – только персонал судна, – однако дрались они яростно, и в основном это была рукопашная схватка.
В ход шли куски арматуры, медные стержни от реакторов, разводные ключи и ремонтные дрели, которыми защищавшиеся размахивали, ухватившись за электрические шнуры.
О шлем Лефлера дважды разбивали какие-то приборы, но он упорно пробивался вперед, экономно стреляя из автомата и не позволяя схватить себя за горло.
– Докладывает Зинзивер! Дошли до стойки с теплообменниками! – сообщил командир второй группы, который шел этажом выше.
– Молодцы, – похвалил Рино и тут же получил по голове с такой силой, что на секунду увидел Туссено, родной Гринстоун и свой полицейский участок.
«Да где же я на самом деле?» – подумал он, но тут же услышал истошный вопль Хомы Рудиншгейна:
– Лейтенант Лефлер уронил автомат! Что же будет, дорогие телезрители, убьет ли его этот здоровяк или мы станем свидетелями невиданного подвига героического полицейского?!
«Вот сволочь», – подумал Рино и только сейчас понял, что он лежит на спине, а какой-то человек с выпученными глазами пытается просунуть под его шлем кусок заостренный проволоки.
Лефлер не успел даже толком разобрать, что произошло, однако моторная память тела сработала, как отлаженный механизм. Солдатский нож оказался в его руке, и Рино ударил сидевшего на нем человека в левый бок. Несчастный опрокинулся на пол, и Рино, поменявшись с ним местами, добил его двумя ударами. Затем подхватил свой автомат и снова услышал восторженные крики репортера:
– Такого видеть нам еще не приходилось, дорогие друзья! Лейтенант Лефлер буквально изрезал на куски этого монстра! Вот она – схватка двух идеологий! Вот оно – торжество правого дела!
Тем временем разгоряченные схваткой бойцы уже взламывали следующую дверь.
Замок поддался легко, но в дверной проем сразу полетели пули, и один из десантников был сражен на месте. Бронебойная пуля прошла навылет через его кирасу, и тело павшего немедленно стало объектом интереса репортера.
Гроу швырнул в проем гранату и после взрыва первым рванулся вперед. Рино последовал за ним, услышав напоследок комментарии Рудинштейна:
– Это первая потеря, дамы и господа! Пуля настигла героя в тот момент, когда...
«Настоящие сволочи», – снова подумал Рино, падая на живот, чтобы укрыться за телами двух защитников корабля – за выступавшей из стены конструкцией прятался стрелок. Едва кто-то высовывался из-за двери, он стрелял, и стрелял довольно метко.
Сам Рино, Гроу и еще несколько бойцов пытались достать этого парня, но вскоре ему на помощь пришел пулеметчик, который занял выгодную позицию в самом конце коридора.
«Ну все – кранты нам», – подумал Лефлер, когда одна из пуль щелкнула по его шлему, заставив увидеть разноцветных птичек. Рядом упал тяжело раненный боец, и только тогда Лефлер вспомнил про свой пистолет.
«Байлот» никуда не девался, он ждал своего часа в кожаной, пропахшей маслом кобуре. И, едва Рино поднял его, нацелив в пространство, время замерло и враги покорно подставили свои головы.
И снова Лефлер нажимал на курок, и его пули сами находили противника, кроша его на анатомические элементы и провозглашая силу и избранность своего хозяина.
– Нет, ну вы только посмотрите, какая изумительная стрельба, дамы и господа! Напоминаю вам, что вы смотрите прямой репортаж с атакованного судна! Для тех, кто подошел позже, представляю лейтенанта Лефлера – все это время он бессменно руководит операцией и демонстрирует отличное владение ножом, штурмовым автоматом и пистолетом. А вон тот человек с простреленной головой – в конце коридора – это жертва лейтенанта Лефлера! Пять выстрелов, и все в голову – это, я вам скажу, просто показательно!
Рино отупело обернулся и увидел лежавшего неподалеку репортера. Тот увлеченно описывал происходящие события, а оператор с небольшой камерой в руках снимал все, о чем кричал Рудинштейн. Лефлер заметил, что эту роль теперь выполнял другой человек, а первый оператор лежал возле самой двери в большой луже крови.
«Вот дураки-то, – подумал Рино. – Им-то это зачем?» Затем убрал пистолет в кобуру, отыскал свой автомат и крикнул:
– Копы, вперед! Покажем этим ублюдкам!
Больше дверей не было. Отряд вырвался в служебную галерею, по обе стороны которой находились морозильные камеры.
Десантники побежали дальше, но Хома Рудинштейн потребовал, чтобы ему вскрыли хотя бы одну из них.
Взрыв пехотной гранаты откупорил первую дверь, и глазам штурмующих предстала картина абсолютного порядка, которому подчинялись безупречно ровные штабеля картонных коробок. На всех них были нарисованы розовые свинки, однако вскрытие первого же ящика подтвердило самые худшие опасения: корабль транспортировал усушенные и спрессованные трупы людей.
Реакция у всех была разная. Копы тут же помчались в коридор, вопя, что будут мстить, а Хома Рудинштейн потребовал отрегулировать свет и продолжил свой репортаж:
– Итак, господа, теперь вы видите сами: офицеры из Департамента специальных операций вовсе не ошибались! Здесь, в этих ящиках, – Рудинштейн обвел рукой весь объемистый трюм, – быть может, десять или даже пятьдесят тысяч людей, женщин, стариков и детей, многие из которых еще вчера были нашими добрыми знакомыми, соседями или, я не побоюсь этих слов, любимыми чадами и близкими родственниками. А теперь они лежат этой грудой мороженого мяса, которую везли за тридевять земель, чтобы потешить утробы каннибалов. Знало ли об этом наше правительство, спросите меня вы, и я скажу вам: едва ли, однако наши министры не делали ничего, хотя и догадывались о роли ЕСО в нашей общественной жизни. Думаю, не ошибусь, если от имени всех вас потребую: министров-предателей к ответу!
Когда почти что все судно было под контролем нападавших, Рино пришлось удерживать своих разгоряченных бойцов, которые убивали всех без разбора. Когда уговоры не действовали, Лефлер применял силу.
Двоим досталось по шлему пистолетной рукояткой, а еще одного Рино просто арестовал.
