Посетитель, широкоплечий здоровяк с бритой головой, так и не снял длинное пальто. Уселся в нем на стул, немилосердно сминая жесткую черную кожу. Поставив локти на потертое сукно, он не отводил пристального взгляда от хозяина кабинета – маленького округлого человечка, сидящего за письменным столом и разглядывающего золоченую ручку, лежавшую у раскрытого ежедневника. Узкие губы бритоголового были сжаты, скулы напряжены, словно он собирался оскалиться. Его лицо даже немного заострилось, словно из-под маски человека проглядывала волчья морда. Хозяин же кабинета, круглолицый, толстощекий, напоминающий отъевшегося мопса, выглядел спокойным и равнодушным. Посетитель не вызывал у него никаких эмоций, а такие взгляды он видел и раньше. Но на нем все еще была темно-синяя форма, а на плечах – золотые погоны. А те, кто смотрел на него зверем… О их судьбе мог рассказать старый стол, но он предпочитал многозначительно молчать.
– Итак, – медленно произнес бритоголовый низким, рычащим голосом, полным нетерпения. – Что скажешь, Павел Ильич?
– Что скажу? – равнодушно переспросил хозяин кабинета, касаясь пальцем пустых страниц ежедневника. – Я все сказал, Саша. Еще в прошлый раз.
– С прошлого раза многое изменилось, – отозвался бритоголовый. – Очень многое.
– Я ничего не могу сделать, – отрезал Павел неожиданно резким тоном. – И не хочу.
– Все зашло слишком далеко, – прорычал гость, которого называли Сашей только в далеком детстве. – И ты знаешь это. Мы не можем оставить все как есть.
– Все действительно зашло очень далеко, – отозвался Павел, – даже дальше, чем ты думаешь. Многие недовольны.
– Отдай мне их, – Александр подался вперед, и кожаное пальто заскрипело. – Или просто отойди! Перестань их прикрывать…
– Нет, – отрезал Павел Ильич. – И ты прекрасно знаешь, что прикрываю их не я. Это не моя… область.
– Перестань, – бросил бритоголовый. – С твоими связями… Тебе нужно лишь поговорить с тем, чья эта область, и все.
– Саша, – мягко перебил его хозяин кабинета. – Ты не понимаешь. Здесь у нас не стая. Это целое гнездо стай. Ты мыслишь слишком просто и прямолинейно. Здесь так дела не делаются. Время приказов и разговоров за бутылкой прошло. Теперь все решает выгода.
– Тебе нужно денег? – вскинулся бритоголовый. – Сколько?
– Болван, – покачал головой Павел, взглянув на посетителя с заметным сожалением. – Как был головорезом, так и останешься. Деньги – прах. Я не могу сунуть взятку кому-то из них. Это гибкая система. Она колеблется, как весы: сегодня выгоден один союз, завтра другой. Это игра, у которой правила меняются на ходу. Это система сдержек и противовесов. Одно грубое движение, и все рассыплется. Деньги – это очень грубо. Это даже хуже выстрела в затылок.
– Тогда, может, выстрелить? – бритоголовый хмыкнул, с удовольствием наблюдая за брезгливой гримасой собеседника.
– Твои шутки все так же несмешны, – сказал тот. – Перестань паясничать.
– А что делать? – спросил Александр. – Что делать, Паша? Это начало войны.
– Которую начал ты, – с укоризной бросил хозяин кабинета. – И твоя стая.
– Нет, – вскинулся бритоголовой. – Не мы. Все начал безумный проныра Вещий, сколотивший банду из отморозков и вооруживший ее. И ты знаешь, до чего он дошел.
– Да, – неохотно признал Павел. – История с образцами… Это уже чересчур.
– Вот до чего довели ваши противовесы, – бросил Александр. – Мы должны ответить. Как раньше.
– Нам не нужна война, – отозвался Павел. – Никому из нас. Никому из них. Даже тебе не нужна. Хотя в этом я не так твердо уверен.
– Не нужна, – весело подтвердил бритоголовый, хотя его ухмылка утверждала обратное. – И я прекращу эту войну.
– Развязав новую, – с неудовольствием отметил Павел.
– Просто не мешай, – бросил Александр.
– Я не мешаю, – толстяк пожал плечами. – Я – нет.
– Мешают другие, – зарычал бритоголовый. – Поддержка. Финансирование. Крыша. Ты должен поговорить с другими.
– Нет, – отрезал хозяин кабинета. – Никто ни с кем говорить не будет. Это непопулярная тема. Вещий… Наделал много шума в последнее время. Им многие недовольны. И тобой тоже, хотя о твоем существовании знают далеко не все.
– А что я? – бритоголовый пожал плечами. – Постой…
– Я подчеркиваю, – с нажимом повторил Павел. – Ни с кем я говорить не буду. Эта тема вообще не обсуждается, она себя исчерпала. К этой проблеме теряют интерес.
– Значит, – осторожно проговорил бритоголовый, – к Вещему теперь не приедет на помощь отряд в погонах, увешанный оружием?
– Этого никогда не планировалось, – сухо отозвался Павел. – Не приезжал и раньше, не приедет и теперь. И к тебе тоже.
– Понятно, – бритоголовый выпрямился и забарабанил пальцами по столу.
Отросшие ногти глухо стучали по зеленому сукну, оставляя на нем глубокие отметины. Александр не отводил взгляда от круглого лица хозяина кабинета, сохранявшего полную невозмутимость.
– Значит, образцы, – с нажимом повторил бритоголовый. – Это уже край?
– Дальше просто некуда, – развел руками Павел. – Их нельзя выпускать из наших… лап. И когда ты обещал их вернуть, ты, как мне помнится, был уверен, что это дело пары дней.
– Все не так просто, – отрезал Александр. – Было. Но теперь… один на один, верно? Без резервов за спиной, без прикрытия, без официальной помощи.
– Официальной помощи никогда не было, – Павел Ильич нахмурился. – Все это миф. Выдумки. Не существует никакого Вещего. И отряда охотников на нечисть. Кто в здравом уме поверит в такое?
– Ха! – резко выдохнул бритоголовый и резко поднялся с испуганно взвывшего стула.
– Тише, – буркнул хозяин кабинета. – Не порти мебель.
– Спасибо, Павел Ильич, уважил, – злобно и весело щерясь, бритоголовый прижал руку к груди.
– Ступай, Саша, – раздраженно выдохнул Павел. – Ничем тебе помочь не могу. И разговаривать ни с кем не буду. Да и не с кем.
Александр подмигнул собеседнику, развернулся и широким шагом устремился к двери. Паркет скрипел под его тяжелыми сапогами, а стол по привычке хранил многозначительное молчание до тех пор, пока посетитель не вышел, хлопнув дверью. И лишь тогда стол позволил себе издать тихий осуждающий скрип.
– Сукин сын, – бросил столу Павел Ильич, промокая носовым платком внезапно вспотевший лоб. – Весь в мамашу, псина лохматая. А уж та такой сукой была…
Пряча платок в карман кителя, Павел обернулся к двери и внезапно оскалился вслед ушедшему посетителю, показав острые мелкие зубы.
– Ладно, – прошептал он. – Что сделано, то сделано.
Стол, шокированный оскалом владельца, благоразумно промолчал.
