Горячие вихри раскачали деревья, и на разведчиков посыпались прятавшиеся в ветках насекомые.
Джим надеялся рассмотреть новые пробоины на крыльях и корпусах машин, однако повреждений не было. Это могло означать, что сопротивление полностью подавлено или пилоты стали более осторожны.
Наконец все девять вернувшихся самолетов поочередно заглушили двигатели. Пока механики проверяли в технологических лючках какие-то датчики и подкатывали тележки с бомбами, пилоты, жестикулируя, делились впечатлениями. В больших шлемах с болтавшимися разъемами они походили на каких-то инопланетян-уродцев из третьесортного фильма.
– Радуются, – сказал Морган.
– Сейчас перестанут, – пообещал Рихман и, включив рацию, скомандовал: – Давай, Тони…
– Есть, сэр.
И сразу, без раскачки, Тайлер приступил к работе.
Пилоты начали валиться как кегли, кто вскидывая руки, кто хватаясь за ногу или плечо. Тони ухитрялся нанизывать на одну пулю по два человека, ведь сержант определил ему задачу – выводить пилотов из строя.
После некоторого замешательства механики подняли панику. Одни залегли прямо на бетоне, прячась за тележками с бомбами, другие помчались за подмогой, истошно крича, что на них напали.
Рихман и Джим дали им убраться, но тотчас пресекли попытки к бегству трем пилотам. Те были сбиты прямо на бегу, и шлем одного из них покатился по бетону.
– Сколько всего летчиков, Морган? – спросил Рихман.
– Я слышал, что по два человека на самолет.
– Похоже на правду.
Сержант прицелился и сделал пробный выстрел по ближайшему «альбатросу», проверяя прочность обшивки. Пуля срикошетила, оставив лишь неглубокую царапину.
– На совесть сделали, сволочи, – заметил Рихман и, взявшись за рацию, предупредил: – Тони, смотри по сторонам, на шум могут явиться люди Хэкмана.
– Я смотрю, сэр, – ответил Тайлер, хотя плохо представлял себе, что сможет сделать против опытных бойцов, тем более, что он был привязан к позиции и просто так уйти не мог.
Ни он, ни Рихман не знали, что в палатке капитана Хэкмана в этот момент происходил разговор.
– Какой-то переполох, сэр. Пойти посмотреть? – спросил лейтенант, останавливаясь возле кровати Хэкмана.
– Это не переполох. Это разведчики с базы – я ждал, что они здесь объявятся.
– И мы дадим им побить местных грязнуль?
– Разумеется. Они ведь дали нам шанс, значит, и мы должны ответить тем же. Войны без правил не бывает. Мы выравняем счет и в следующий раз не будем ничем связаны. К тому же мы подчиняемся команданте Ферро, а его нет. Он ушел воевать без нас.
Хэкман замолчал, прислушиваясь к грохоту нескольких ручных пулеметов, которые стреляли без пауз.
– Слышишь, что там творится?
Лейтенант усмехнулся:
– Эти вояки могут перестрелять друг друга.
– Вот и я о чем говорю, когда у камрадов в руках пулеметы, они пострашнее разведчиков будут.
Видимо, в дело включились охранники склада – они открыли шквальный огонь, рассыпая пули веером и прошивая прилегавшие к посадочным квадратам джунгли. Джим, Рихман и Морган прижались к земле, поскольку случайное ранение было весьма вероятно.
Но мастерства пулеметчикам все же не хватало. Слышались щелчки по корпусам самолетов и вскрики распростертых на бетоне раненых пилотов. Им приходилось совсем туго, и они умоляли своих товарищей прекратить огонь.
Наконец их мольбам вняли, и огонь прекратился. На площадках остались лежать несколько подстреленных пулеметчиками механиков. Некоторым помощь уже не требовалась, и их оттаскивали за ноги, рисуя на посадочных квадратах кровавые узоры.
– Ублюдки, что вы наделали! – кричал кто-то над телом своего товарища. – Что вы наделали, трусливые твари?!
Из-за высокой травы стали появляться «герои» – трое увешанных пулеметными лентами охранников.
– Мы не специально! Нам сказали, что аэродром захвачен врагом!.. – оправдывался один из них. – У нас приказ!
– Кто-нибудь, помогите! – звал какой-то пилот.
Наконец появилась помощь – человек двадцать собранных по всему лагерю лентяев. Нетрудно было догадаться, что их оставили на хозяйстве ввиду полной боевой профнепригодности.
Они стали выносить пилотов, в первую очередь тех, кто подавал признаки жизни. Работы по спасению пытались наладить двое младших командиров, но они отдавали бестолковые команды, а разведчики терпеливо ждали, когда появится вторая смена летчиков.
Наконец они показались на дорожке, что вела от нового квартала лагеря.
– Стойте, туда пока нельзя! – крикнули им.
Запасные пилоты столпились, как стадо баранов. Джим и Рихман их видели, однако вывести из строя всех было трудно – сектор обстрела закрывал один из самолетов.
Наконец раненых вынесли, а погибших просто стащили на край площадки.
– Тони, ты в порядке? – спросил Рихман.
– Да, сэр.
– Убирай пулеметчиков.
– Я вижу троих.
– Правильно – их трое.
Рихман действовал на опережение, он понимал, что сейчас начнется стрижка кустов из пулеметов и верной пули не миновать. А так – раз… два… три… Пулеметчики, один за другим, повалились у шасси одного из штурмовиков.
Командиры стали дико орать, перебивая друг друга. Никто не мог понять, откуда ведется огонь, поэтому все посчитали за лучшее убраться.
Исчезли и пилоты, оставив машины сиротливо остывать на посадочных квадратах.
Рихман был доволен. Перезарядка была сорвана, а разведчиков еще не обнаружили. Сам бы он уже начал обходить площадку по лесу – вдоль периметра, но, видимо, эти люди не имели должного опыта.
– Самолеты можно изувечить гранатами, у нас их двенадцать штук.
– А ты уверен, что добежишь до самого дальнего? Его же осколками не возьмешь, нужно прямо в кабину закладывать. Да еще бомбы рядом. Погибнуть героями мы еще успеем, а гранаты пригодятся – дело еще не закончено…
Рихман понимал, что если вокруг базы все еще идет бой, то задержка самолетов на каждую минуту дает преимущество их товарищам с базы, поскольку те имели лучшие позиции.
Неожиданно его рация зажужжала от дальнего вызова.
– Рихман слушает! – отозвался сержант.
– Это я – Байрон! Вы-то хоть живы?
– Мы живы, – понизив голос, ответил Рихман. – Что с базой?
– Не знаю – все заволокло дымом, но кто-то еще постреливает. Связи никакой! На минном поле горят какие-то машины! Запасные площадки на острове, те, что на болоте, – уничтожены, ты меня слышишь?
– Слышу… Ты сейчас где?
– За речкой – в смысле за Калпетой, думаю место какое-нибудь найти…
