Вывалившись из люка, Тоха поспешно спрыгнул вниз, едва при этом не поломав ноги — угодил в кротовую кочку на обочине. Вспомнив про каску, едва не выругался, но возвращаться за ней не стал — вокруг стреляли уже нешуточно. Слева опушка леса, поросшая кустарником, справа поле чахлых злаков — кинулся к лесу. В зарослях остановился, развернулся, присел на колено, потянул предохранитель вниз. Вот же дурак — мечтал тогда, у моста, поучаствовать в бою. Вот и домечтался… дебил…
Врагов не было. Поле чистое, дорога тоже. Стволы пулеметов у танка и бронетранспортера задраны к небу — из них вырываются столбы пламени. Юлька с Лысым, засев прямиком на броне, лупят из автоматов туда же. Рощин с Онищенко заняты тем же странным делом. А Тоху хоть убей — не видит он в небе противника, достойного такой серьезной канонады. Ни тучки, ни облачка — только Солнце светит и одинокий журавль летит.
Стоп! Какой журавль?! Если это журавль, то Тохе пора к хорошему окулисту. Модель самолета летит. Здоровенная модель. Крылья о-го-го! А хвост странно опрокинутый — будто его жестоко свернули, или изначально смонтировали неправильно.
Только тут до Тохи дошло — все стреляют именно по этому безобидному на вид самолетику. Он не верил в групповое помешательство — раз стреляют, значит не столь он безобиден. И раз все стреляют, то не стоит отсиживаться в стороне — потом будут пальцами указывать, говоря, что испугался какой-то пластмассовой игрушки.
Навестись на цель оказалось непросто — самолетик проворно перемещался, описывая над колонной круг. Устав гоняться за ним мушкой, Тоха прицелился в место, где он должен был вскоре оказаться и, дождавшись приближения, придавил спусковой крючок. Приклад автомата несильно задергался, подталкивая плечо, а вот ствол затрясся нешуточно — повело вверх. Пришлось прекратить стрельбу — опять перехватывать цель. После второй очереди до Тохи начал доходить сакральный смысл воплей Рощина: он приказывал брать упреждение, целясь не в самолетик, а перед ним, на дистанцию в три корпуса. Приловчившись, Тоха постреливал, пока затвор не лязгнул в последний раз. Полез за новым магазином, и в этот момент в странного "журавля", наконец, попали.
По-видимому, повезло крупнокалиберному пулемету — из корпуса выбило фонтан обломков, оторванное крыло, закручиваясь бумерангом, понеслось в одну сторону, изломанный корпус в другую. Несколько мгновений, и все было кончено — остатки "авиамодели" рухнули в поле, причем с сильным треском. Только теперь Тоха понял, что малютка был не столь уж крохотный, как казалось — просто в небе выглядел обманчиво.
Встав, на ходу перезаряжая автомат, направился к самоходке. На языке вертелся логичный вопрос, но Лысый опередил — первый заговорил:
— Эй! Мужики! А чего это вообще было?!
— Беспилотник, — хмуро пояснил Онищенко, направляясь к обломкам самолетика.
— Чего?! — не понял Лысый.
— БПЛА — беспилотный летательный аппарат, — это Рощин соизволил сообщить. — Эффективное средство разведки… мать его…
— Зачем тогда стреляли по нему, — не понял Тоха. — Это ведь свои — кто-то из уцелевших военных разведывал обстановку.
— Не верю, — Рощин покрутил головой. — Он нас специально сопровождал. Свои бы поняли — мы не свинки. Да и убрали бы его в сторону при начале обстрела. А эти держали беспилотник над нами до последнего — так и ходил кругами, не пытаясь уйти. Глуповатое поведение для нормального оператора… Да и низко слишком — смысла нет на такой высоте держаться. Заберись эта пташка повыше, мы бы ее даже не заметили — у него окраска специальная: в небе хорошо маскирует, если сильно низко не опускаться.
— Богданов не говорил, что у свинок бывают беспилотники, — заметил Синий.
— Богданов вообще много чего не говорил, а то, что говорил, надо еще фильтровать и фильтровать. Боюсь, у нас начались проблемы — уж слишком все подозрительно. Первый раз такую штуку увидели, и прицепилась она именно к нам.
— Если это свинки, то они знать о нас не знают, — возразил Синий. — Мы по рации о своих планах не трепались, никто кроме нас о них вообще не догадывается.
— Считаешь себя самым умным? А зря — ведь умный человек всегда заботится о своей безопасности по максимуму. Не думаю, что народ в институте поголовно глуп. Наверняка приняли меры по контролю над дальними подступами. Отслеживают любую активность, которая может им угрожать.
— Ты думаешь, мы тут одни такие? Рощин — да тут все людьми кишит. Народ бежит из городов и деревень, прячется по лесам да оврагам. Просто не показывается на глаза — все стараются отсидеться. А групп, подобной нашей, немало — недавно ведь видели следы боя. Наверняка разной бронетехники недобитой еще много гоняет, с артиллерией вплоть до реактивной. Отслеживать весь этот муравейник нереально — небо тогда должно кишеть этими беспилотниками.
Рощин опять покачал головой:
— Синий — ты вглубь не смотришь. Беспилотник это, обычно, средство разведки. А чем именно он ведет разведку?
— Ну… камеры наверно. Оптика на них дневная и ночная. Сканер может какой-нибудь для УКВ-диапазона. Не знаю — не сталкивался я с такой техникой.
— А я вот сталкивался. Навесить, при желании, можно много чего. На некоторые модели даже противотанковый управляемый снаряд — при желании. Или, например, чувствительный детектор радиоактивности. А у нас, между прочим, имеется ядерный снаряд и плутониевое ядро от второго заряда. Фонят они, конечно, не сильно, но нормальная техника это излучение засекает спокойно. Ты заметил, как он над нами кружил? Что-то заинтересовало — целенаправленно действовал. Я думаю, что боевые машины, излучающие радиацию, могут сильно заинтересовать тех, в чью сторону они направляется. Это ведь попахивает нехорошо… Не так ли?
— Вот же… Нахрена мы вообще запчасти эти таскаем? Без них бы излучало поменьше… А может они просто на большую пушку клюнули? Или вообще охоту ведут за всеми военными машинами?
— Откуда мы можем знать… Чижов — карту! Глянем, где мы. Надо срочно ломать маршрут — боюсь, к нам уже спешат обиженные хозяева этого милого самолетика.
Прапорщик, возвращаясь от обломков беспилотника, издалека доложил:
— Камеры на нем и трубы какие-то. Оптика. Электроники куча. Любопытная штучка, и не наша — английские надписи.
— Да какая разница! — отмахнулся Рощин, расстилая карту на травке. — Давай-ка сюда — подумаем, как бы нам затеряться, чтобы погоня на хвост не села.
Мужики склонились над картой, устроив мозговой штурм. Молодежь к этому делу не допустили, и Тохе пришлось довольствоваться опосредованной информацией — судить о географической ситуации по их словам. Судя по всему, она не благоприятствовала маневру: восточнее тянется река, перебраться через которую, скорее всего, можно лишь с боем (мосты наверняка перекрыты). С востока федеральное шоссе — столь крупные дороги сейчас слишком опасны. Без надобности к ним лучше не приближаться. Но если даже пересечь шоссе, окажешься в болотистой местности — риск засадить всю технику по брюхо очень велик. Таким образом, остается один путь — идти, как шли: на север. Но хозяева беспилотника скорее всего будут искать их как раз на этом пути — видели ведь, куда они ехали. Да и тоже могут понимать — сворачивать им некуда.
