Тоха его оптимизм не разделял — он успел рассмотреть врага, и знал, что у него не одна боевая машина. А всех одним снарядом не разнести.
В возимом боекомплекте на этот случай припасли и снаряды, и ослабленные заряды. Возиться с установкой на позицию не пришлось — у пушки лишь плиту стальную опустили, что на нож бульдозерный похожа, иначе не получится зарядить.
Едва успели — за поселком резко хлопнуло, следом оглушительно лязгнуло металлом о металл, от опушки леса вернулось искаженное эхо. Началось — где-то там танк Никитина и БТР Синего ввязались в бой.
Вразнобой затрещали пулеметы всех калибров, захлопали пушки, ухнул взрыв, затем еще один, постоянно что-то отрывисто металлически хлопало. Тоха подозревал, что это результаты попаданий по броне. Хорошо бы по вражеской броне.
Синельников, припав к прицелу пушки, пробурчал:
— Автоматы заработали. Похоже, они пехоту высадили. Ввязались серьезно.
Тоху его выводы порадовали, ведь если так, то враг сюда вряд ли сунется — увяжется за заслоном. Да и вообще — глупо тут было останавливаться. Надо валить как можно дальше — самоходка и снаряд слишком важны, чтобы рисковать ими в бою с простыми свинками. Не верил он, что эти твари настолько гениальны, что будут упорно идти по ее следам. Да и следы запутать можно, или как-нибудь спрятать — армейские мужики должны уметь такие фокусы проделывать.
Вдали, на том перекрестке, где они расстались с грузовиком, внезапно возникла машина. Тоха сперва решил, что это крутые беженцы заблудились — "Хаммер" обычный. Но нет — необычный. Не доводилось Тохе у простых автовладельцев наблюдать "Хаммеры" камуфлированной раскраски, да еще и с пулеметчиком в люке. И стоял он как-то подозрительно. Зачем остановился?
— Изучает следы, — тихо произнес Рощин. — Онищенко — не вздумайте стрелять!
— Да знаю я — из такой пушки по воробьям не бьют. Лысый — хватай гранатомет. Подпустим поближе и расколотим.
"Хаммер" тем временем развернулся, медленно направился прямиком на самоходку. Орудия, свинки, скорее всего не замечали — уж слишком удобно разрослась живая изгородь, а все, что вытягивалось выше ее, оказывалось на фоне леса. Не так-то просто заметить закамуфлированную технику в таком идеальном укрытии, да еще за пару сотен метров.
Вслед за "Хаммером" на перекресток вырулил танк, развернулся в том же направлении. Опаньки — за ним еще и бронетранспортер туда же намылился. И на броне с десяток автоматчиков — выходит не все высадились при стычке с заслоном.
Рощин, оценив силы противника, прошипел:
— За пушкой идут. Специально привязались. Не отвлекаются ни на что — им именно пушка нужно. Сто процентов на том беспилотнике детектор что-то засек. Давайте Онищенко — танк за вами.
— Вниз все и в стороны, — коротко скомандовал прапорщик.
Тоха выполнил приказ с радостью — находиться на самоходке в момент выстрела ему не хотелось. Рощин, уже внизу, жестами приказал ему выдвигаться к изгороди — туда, где присел на колено Лысый, пристраивая на плече трубу гранатомета. Тоха залег на брюхо левее приятеля, пристроил меж ветвей ствол автомата, нацелился на ветровое стекло медленно приближающегося "Хаммера". Интересно — оно у него бронированное? В любом случае против оружия Лысого никакое стекло не устоит — попадание такой гранаты не всякая броня стерпит. Над вездеходом возвышалась танковая башня — тяжелая машина плелась почти вплотную, а бронетранспортер с позиции Тохи вообще не просматривался. Интересно — куда целится Онищенко? Ведь если снаряд ударит по "Хаммеру", то танку это особо не навредит — осколками его броню не пробить.
В этот миг орудие, наконец, выстрелило.
Тоха к выстрелам из этой "вундервафли"{43}, в общем-то, почти привык. Но не к таким же! Чуть ли не над головой громыхнуло. Причем ствол сейчас не в космос направлен — параллельно земле вытянулся. Выхлопом посрывало листву с придорожных кустов (вместе с ветками), подняло исполинскую тучу пыли, и мусора разного калибра (Тоха готов был поклясться здоровьем Лысого, что видел там парочку летающих шлакоблоков). Затем, похоже, ударная волна от достаточно близкого взрыва, успев по пути растерять свою разрушительную мощь, все это добро понесла на позицию — одежда молниеносно сменила цвет на серый, в глазах мгновенно стало темно и больно. Разглядеть результаты пальбы сквозь этот грязный мрак было невозможно, и Тоха подготовился к худшему: сейчас оттуда выползет разъяренный танк, и устроит здесь что-то нехорошее.
Но шло время, а танк не появлялся. Зато из-за спины начал орать Егорыч, призывая всех, кто не сбрендил после всего этого артиллерийского карнавала, помочь зарядить "вундервафлю" по новой. Тоха, не забывая про танк, скрывающийся сейчас будто ежик в тумане, хлопнул по плечу почти оглохшего Лысого, проорал ему в ухо:
— Сиди здесь! Как появится танк — убей его! Мы без тебя справимся!
Мог бы и покороче сказать: "Братан — умри геройски!".
Когда в ствол ушел второй снаряд, Тоха не удержался, влез на броню, уставился вперед. Маскирующее облако к этому моменту почти рассосался, и сквозь легкую дымку можно было разглядеть результаты стрельбы.
"Хаммера" не было. Вообще не было. И Тоха сильно сомневался, что он куда-то вдруг срочно уехал не оставив записки. После того, как рядом с тобой рванет ТАКОЕ, особо не покатаешься. Скорее улетишь кувырком, поднявшись выше крыш построек хозяйственно-бытового назначения, а затем грохнешься где-то на огородах, получив при этом печальный статус "ремонту не подлежит". А рвануло рядом — по танку, похоже, ударило. А ведь он чуть ли не в бампер вездехода упирался — впритык шел.
Танк, кстати, никуда не улетел. И не уехал. Стоял тихонечко на месте, чуть наискосок улицы, у обочины, всем своим видом изображая фарс-мажорные обстоятельства непреодолимой силы. Смирный такой. Башня его чуть дальше валялась. Само собой отдельно от корпуса. С виду как новенькая — даже номер просматривался. Змейкой сползает обрывок гусеницы, тянется дымок из всех щелей и здоровенной выбоины на дороге.
Тоха танка больше не боялся.
Уцелевший бронетранспортер очень медленно отползал назад, ведя себя при этом будто ангел человеколюбивый — не стрелял. Да и трудно, наверное, стрелять, если пушку у тебя чуть ли не под прямым углом загнуло к небесам. Да и башня как-то неэстетично сидела — будто боксерская челюсть, свернутая набок. Автоматчиков на броне больше не было. Вообще не было. На дороге несколько валялись — будто бракованные манекены в изодранном тряпье.
Одним выстрелом группа вражеской бронетехники и пехоты была доведена до состояния почти полной потери боеспособности.
