Мелькнула скептическая мысль: ага, если продержимся!
Раскорячившуюся поперек дороги громадную гадину окутала трескучая слепящая паутина электрических разрядов. Это напоминало то ли праздничный фейерверк, то ли затейливую иллюзию-иллюминацию, устроенную возле дорогого магазина, – другое дело, что там не стали бы пугать почтеннейшую публику, показывая столь омерзительного монстра.
Несмотря на старания Птичьего Пастуха, тварь, перестав обращать внимание на его молнии, с угрожающим шипением и хнычущим писком ринулась к домику.
«Пропали», – мелькнула у Темре отстраненно-отчаянная мысль.
Машина приближалась. Точно ведь едет сюда! Только, похоже, чуть-чуть опоздает.
Обзор заслонило копошение длинных маслянисто-черных усов и суставчатых лап, в оконные проемы заглядывали гротескные змеиные морды – вблизи они походили на человеческие лица меньше, чем с некоторого расстояния. Еще и запах, странный и неприятный, при этом настолько чуждый окружающей среде, что даже сравнить его не с чем.
– Я ж тебя кормил! – взвыл Клетчаб Луджереф, до сих пор сидевший молчком. – Помнишь, это ведь я был, я! Таскал тебе людишек, и еще приведу, ежели что, не трогай меня, этих кушай!
Сунорчи, первым оказавшийся возле двери, успел отодвинуть засов, и они вывалились наружу за секунду до того, как усы начали обшаривать комнату, шоркая по стенам с резкими свистяще-скребущими звуками.
Луджереф остался внутри. Тварь и впрямь его не тронула, так как уже через мгновение выдвинулась из-за угла, жадно разевая дюжину ртов, а он в домике продолжал орать, взахлеб рассказывая о том, как много добра для нее сделал, – впору было пожалеть, что нет рядом полицейского стенографа, чтобы записать его признательные показания.
Темре едва успел разрядить пистолет прямо в бледные змееподобные рожи, как его схватили за шиворот и с силой рванули назад, при этом что-то оцарапало ему шею, воротник рубашки врезался в горло. В нескольких шагах перед ним засияла завеса из пляшущих молний, но все же он сквозь нее увидел, что тварь настигла Гурдо – самого нерасторопного из оставшихся, а двое иллихейцев проворно пятятся в сторону двухэтажного дома, не прекращая отстреливаться.
Машина затормозила, первым из нее выпрыгнул Жозеф цан Аванебих, которого Темре узнал по габаритам, за ним кто-то еще. Распахнув дверцу, высокородный иностранец вытащил из салона грузного человека в монашеской рясе, помог ему опуститься на колени. Преподобный сразу же издал мяукающий вопль – именно так «бродячие коты» призывают свою Госпожу. Для того чтобы она явилась, призыв должен прозвучать трижды.
– Клесто, пусти, – прохрипел убийца наваждений, пытаясь вывернуться.
– А кто меня будет кавьей угощать, если тебя съедят?
– Нашел, о чем вспомнить… Пусти!
– Обычно первым делом я вспоминаю о самом важном, хотя моя память и похожа на небо с гонимыми ветром облаками или на моросящий дождь.
– Пусти, придушишь!
– Только не кидайся туда. Без тебя справятся, а тебе еще морочанку искать.
Старый «бродячий кот» закричал во второй раз. Мервегуст и Сунорчи, расстреляв обоймы, бросились бежать, в то время как тварь терзала Гурдо. Изрешеченный пулями инспектор был уже мертв.
Обретя свободу, Темре пошатнулся, судорожно глотнул воздуха и оттянул впившийся воротник. Пахло озоном. Птичий Пастух стоял рядом уже без сабли, закутанный в длинный серебристо-серый плащ, скрывший его одеяние из осенних листьев.
Третий кошачий призыв брата Няршиха перешел в свирепый вой, и преподобный, не поднимаясь с колен, с места совершил невероятный для человека прыжок, упав точно на загривок земляному монстру – вернее, на то место, где из раздутого туловища вырастала гроздь извивающихся белесых гадов. Послышался хруст раздираемого панциря.
– Она пришла, – удовлетворенно заметил Клесто перед тем, как исчезнуть.
Аванебих что-то приказал своим подчиненным, которые сразу бросились к выдержавшему осаду кирпичному домику – видимо, посмотреть, что там с Луджерефом, – а сам направился к Темре. Тот пошел ему навстречу. Оба сделали крюк, обходя то место, где Лунноглазая разбиралась с выползком из-под холма, который беспомощно сучил своими страшными лапами и вовсю верещал.
– Госпожа Тейлари просила передать вам, что морочанка собирается что-то взорвать. Как раз за этим она и отлучилась. Предполагается, что у нее есть все для изготовления мины. Поскольку ее спугнули, она сказала, что соберет свою треклятую машинку на месте, чтобы никто не помешал. Что именно она хочет взорвать, госпожа Тейлари не знает, но Луджереф, возможно, в курсе. Сейчас мы его допросим.
– Краб ошпаренный… – процедил Темре сквозь зубы. – Ты можешь мне помочь?
Иллихеец посмотрел на него с некоторым удивлением, но промолчал: убийца наваждений взывает за помощью к крабу ошпаренному – не иначе свихнулся после знакомства с земляным чудищем! На самом-то деле Темре обращался к Дождевому Королю, но тот либо не услышал, поскольку уже куда-то умчался вместе с ветром, либо не пожелал отозваться, решив, что интереснее будет посмотреть, как смертные сумеют выкрутиться без его помощи.
Луджереф, живой и невредимый, сидел там, где его оставили. Многоглавая гадина из подземелья все же обладала неким подобием разума, поэтому не стала убивать того, кто сослужил ей службу и может оказаться полезен в будущем.
На стенах появилось множество свежих царапин, на полу валялись содранные лохмотья обоев, рассыпанные гильзы и перевернутый ящик из-под боеприпасов. В углу лежала куча тряпья, брошенного Соймелой, – грязноватое одеяло и плед.
– Что она собирается взорвать? – спросил Темре, с отвращением глядя на потасканно-жуликоватую физиономию живучего иллихейского пройдохи.
– Что мне будет, ежели вспомню?
– Лучше спроси, чего тебе не будет, ежели вспомнишь. – Аванебих схватил его за горло и рывком поставил на ноги, попутно приложив затылком о стену. – Посмотри в окно!
За оконным проемом можно было увидеть уцелевшего одинокого паучару, до сих пор не уставшего рваться с привязи. Теперешние события разворачивались за домиком, вне поля зрения, и только звуки битвы двух сверхъестественных сущностей позволяли догадываться, что там творится.
– Если не выложишь все, что знаешь о планах своей хозяйки, отдадим тебя пауку. Он тебя не убьет, на это не надейся. Господин Гартонгафи, паук вас слушается, окажите любезность, приведите его сюда.
– Сейчас. – Убийца наваждений повернулся к двери.
– Не надо, – быстро возразил Луджереф. – Незачем. Скажу все, но я не знаю, что она задумала взорвать, Пятерыми клянусь! Она что-то где-то потихоньку таскала, чтобы изготовить эту свою мину, и как приперло, велела мне будить Постояльца – это она велела, я ни при чем, а сама схватила сумку с причиндалами и ушла. Сказала, придется ей теперь варганить мину прямо на месте, а то вы уже тут как тут. Больше ничего не знаю, Лунноглазая Госпожа не даст соврать, Пятеро свидетели!
