— Но не поехала, — констатировал я, пробуя на вкус обжигающий напиток. Мишель покачала головой.
— Даже укол не помог. Не рассосалось. А светиться с таким… С такой… Это мы здесь свои, привычные. А они там…
Из моей груди вырвался вздох. Да, там, на воле все по другому…
…Господи, я здесь уже свой до мозга костей! А еще и года не прошло!
— В целом она осталась довольна, что вы все же завязали знакомство, — продолжила златовласая. — Но требует от меня плана, отчета, что ты задумал и как будешь действовать. Чтобы ничего эдакого больше не повторилось.
Я повесил на лицо приторную улыбку.
— Мишель, план есть. Но никаких объяснений. Я буду действовать сам, без вашего контроля и тем более помощи.
— Хуан, это королева! — воскликнула собеседница. — Ты можешь строить тут меня — я переживу. Но она…
— Мать. И это ее дочь, — отрезал я. — Потому нет, тебе я бы еще сказал. Если бы знал, что дальше тебя не пойдет. Ей — нет, не скажу. Проще закрыть проект, чем ждать удара еще и со стороны королевы.
Она вздохнула, тяжело и обреченно.
— Хуан, ты понимаешь, что играешь с огнем?
Я кивнул.
— Уверен, что план сработает?
— А в таких вещах можно быть уверенным? — усмехнулся я. — Или я влюбил в себя не одну сотню принцесс, чтобы делать далекоидущие прогнозы?
— Ну, одну-то до этого влюбил!.. — вырвалось у нее. Тихо, как оффтоп, но я услышал.
— Ладно, постараюсь тебя прикрыть, — выдала она вердикт. — Буду отбрехиваться тем, что на тебя нельзя давить — ты можешь взбрыкнуть. Что последствия будут непредсказуемы. Но ты прав, она мать, и именно поэтому будет трудно.
— Понимаю. — Я закивал и перевел тему. — У тебя есть новости? Ты за этим позвала?
Кажется, чай приостыл, и я начал пить небольшими глотками.
— Да. Сегодня вечером ты едешь с ее высочеством… Куда-то. Куда — не знаю.
Внутри меня все возликовало. Не ошибся! Клюнула! И это была радость не только прожженного циника, сделавшего правильный расчет. Что-то в душе всколыхнулось и кроме — и это надо признавать открыто, чтобы не стало поздно.
— Форма одежды?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Наверное, любая.
Пауза.
— Да, Хуан, она клюнула. Потому-то Лея и лютует. Хочет определенности.
— А до этого, все эти дни, значит, ждали реакции.
Вопрос относился к разряду риторических.
— Передай ей, — усмехнулся я, — и можешь даже процитировать. Если она вмешается, влезет и испортит мне игру, это будет на ее совести. Пусть потом сама думает, как влюбить дочь в меня.
Мишель осуждающе покачала головой.
— Хуан, с королевой так нельзя.
— Солнышко, мы или делаем дело, или отпускайте меня домой на четыре стороны. Нет, правда, смысл тогда был в этой подготовке, если мне в любой момент могут подгадить?
Хозяйка кабинета смотрела долго и выразительно. Наконец, издав вздох, полный обреченности, решилась:.
— Ладно, прикрою. Но завтра утром ко мне с отчетом. Так и быть, дальше меня это не пойдет, но мне надо понять, как держать Лею на расстоянии.
Грамотная позиция. Взвешенная. И что-то подсказывало, белобрысая, действительно, трепаться не будет.
Я как раз добил чашку и поставил ее на стол.
— Заметано. Во сколько быть готовым?
— В шесть. Вот пропуск на выход. До полдевятого утра. К разводу чтоб был как штык, хоть затрахай ее до полусмерти. Дисциплина есть дисциплина, сейчас это важно.
Я похабно улыбнулся. Говорить "солнышку" о том, что "трахать" ее высочество я буду очень нескоро, не стоит.
И вообще, перебьются. Или они мне доверяют и все свои действия координируют… Или, блин, я сам пошлю этот проект к Проксиме Центавра!
* * *
Без пятнадцати шесть я уже стоял с внешней стороны шлюза. Дежурный офицер не стала ломаться и выпустила, когда клятвенно заверил, что буду стоять эти пятнадцать минут рядом. Эта тоже ситуацию просекла — что иду на свидание с ее высочеством к обеду в корпусе знала даже малышня.
К моему удивлению, машины кортежа подъехали без пяти шесть. То есть Фрейя не то, что не опоздала, а приехала раньше. Выругавшись про себя, я, словно извиняясь, кивнул на головной "мустанг":
— Мне пора!..
Из груди офицера вырвался вздох. В пропуске было указано четко — восемнадцать ноль-ноль, и ни минутой раньше. Кивнула:
— Ладно, иди!..
В этот раз ее высочество приехала не на стандартном функциональном "мустанге", а на чуть более роскошной, но менее бронированной "иберии". Люк салона распахнулся, приглашая меня сесть, и, как только я залез, кортеж тронулся по направлению к проходной.
— Привет. — Фрейя сидела в роскошном вечернем платье всех оттенков коричневого. Волосы покрашены в ядовито-черный цвет, лицо загримировано. Однако загримировано не настолько, чтобы ее нельзя было узнать.
Я окинул ее стандартным раздевающим взглядом, оценивая фигуру, платье и боевую раскраску, мысленно отмечая сережки из какого-то явно дорогого, но подходящего под цвет платья коричневого камня. Что можно сказать, стильно! Со вкусом! Это не в окровавленной блузке бегать.
Последнюю мысль она прочитала по моим глазам.
— Я могу одеваться как надо, когда надо. — Расплылась в улыбке. — Как ты это время? Скучал?
Я пожал плечами.
— С сеньоринами инструкторами не соскучишься. Ты как? Все же решила рискнуть?
Она отрицательно покачала головой.
— Не совсем. Пока просто пристреляться, посмотреть на тебя поближе. Ты против?
Боже упаси? Против? Я?
В следующий момент мне удалось перевести разговор на что-то нейтральное, "о погоде". А после — на беспроигрышный вариант, ее жизнь в корпусе.
— …Ты не представляешь, как у меня тогда голова кружилась! — рассказывала она про "мозговерт", когда в машине установилась доверительная атмосфера. — Если бы не девчонки — с ума бы сошла, честно тебе говорю!
— Да нет, я как раз представляю!..
Так и доехали, избегая скользких тем, шутя и веселясь.
В салоне мы были одни, что делать, как отшить ее дальше я не знал. Потому шутил, поддерживал беседу, выжидал. И ожидания оправдались — с таким мной, одетым в пролетарские брюки и недорогую рубашку, она никуда ехать не собиралась. А собралась привезти меня в бутик, где и одеть с иголочки, как подобает выглядеть в сопровождении сеньориты ее уровня истинному кабальеро.
Мое мнение никто не спрашивал, да я и не лез. И ад, именуемый, "выбор одежды", длившийся примерно час, вынес стоически, по максимуму используя это отведенное судьбой время. Я что-то одевал, что-то снимал, вертелся, крутился, но постоянно держал под наблюдением лицо спутницы, ее мимику и жесты. Мне нужно было поймать момент, когда она, погруженная в привычную атмосферу шопинга, расслабится, и мысли, спрятанные в черепной коробке, сами вылезут наружу.
