Вороний закат - Эд Макдональд

Сущность Морока завыла во мне от соприкосновения с фосом, бурлящим в ее коже. Так, будто кто-то заскреб ногтями по грифельной доске.

– И мы не собираемся, – добавил я.

– Что… ничего не понимаю… но тогда… зачем?

Я отвел Каналину в сторону и махнул Малдону. Несмотря на покалеченную ногу, тот решительно и даже с некоторой гордостью заковылял к станку. Я никогда не видел Глека таким уверенным. Расправив плечи, он сел в кресло Каналины. Сцепил пальцы, размял их.

Луны выстроились в один ряд перед солнцем. Мир запульсировал, одна за другой покатились золотые, синие, красные волны. Они делали все вокруг изумительно красивым. Малдон взялся за работу. Сперва он тянул нити света с усилием, но постепенно те пошли сами, вслед за уже притянутыми. Проходя сквозь линзы станка, они утолщались, умножались и падали в сердце ледяного демона.

Когда сердце втянуло свет, из него вырвалось рычание – голос давно умершего бога. Оно пило силу с жадностью пересохшей губки, впитывающей воду. На его поверхности засветились бело-синие жилы. А Малдон все тянул свет. Сверкающие нити скручивались, превращались в канаты, отвечая на призыв сердца и наполняя его.

Далеко на западе, у самого горизонта, появилось черное облако. Оно явно двигалось к нам. То было воронье. Мой хозяин шел за силой.

– Ты предашь своего господина?! – закричала Каналина. – Ты с самого начала замыслил предательство!

– Называй это как хочешь, – сказал я. – Мы с Малдоном и Дантри многие годы трудились ради сегодняшнего дня. Тебе повезло. Ты увидишь финал нашего плана.

Я посмотрел на Валию, та кивнула. Что бы ни завещал ей Нолл, она была со мной.

– Если не для Безымянных, то для кого? – рявкнула Каналина.

Я пересек платформу, встал рядом с Малдоном.

– Десять лет назад у меня отняли самое дорогое. И я поклялся отнятое вернуть, что бы для этого ни потребовалось. Пусть через сто лет, но вернуть.

– Призрак в свете, Светлая леди, – догадалась Каналина.

– Да. Эзабет Танза была выжжена из нашего мира и брошена в свет. Она умерла, спасая нас всех от драджей. А еще Эзабет спасла лично меня – не только от врагов, но и от того, кем я мог стать. Отплатить ей нечем. Но хоть это мы можем сделать – вернуть саму Эзабет.

– Да как? – вскричала Каналина. – Светлый орден считал, что вернуть ее реально. Но силы не хватало…

Она вдруг взглянула на сердце демона.

– Вы серьезно?

– Да, серьезно, – подтвердил я.

– Не глупите! Вы же не Безымянный! Вы не сможете управлять этой силой. Если с ее помощью получится вырвать Эзабет Танза из света, отдача будет немыслимо мощной. Вас ударит, как молотом.

Я показал Каналине свою руку. Те самые слова, вырезанные на коже:

Стань наковальней.

– Шесть гребаных лет я впитывал отраву Морока, чтобы сделаться его частью. Теперь я не только Рихальт Галхэрроу. Я еще и Морок. И та наковальня, на которой разбивается сила.

Каналина указала на несущуюся к нам воронью тучу.

– Хозяин вырвет вам кишки. Вы же капитан «Черных крыльев», вы носите метку Вороньей лапы.

– Может быть. Но, думаю, он не успеет остановить меня.

Тело Малдона дымилось от фоса. Все быстрее и быстрее вытягивал он толстые мерцающие жгуты, пальцы его так и мелькали. Воздух возле станка нагрелся и дрожал. Одна из линз треснула, оборванные нити фоса пронзили платформу. Каналина с Валией бросились на пол, и световая плеть пронеслась над ними. Другая хлестнула меня и вырвалась в город. Небо потемнело, будто солнце все свои лучи сфокусировало на нас.

Хитроумное железное устройство не выдержало чудовищной силы, накопленной в нем. Со звуком рвущегося металла подогнулись опоры. Щелкая и звеня, полопались провода. Осколки линз разлетелись, осыпались дождем. Заорав, Малдон направил последний луч света, толщиной со ствол дерева, прямо в сердце. Оно сверкнуло, задергалось словно угорь на крючке. А потом все закончилось. Станок превратился в груду обломков, посреди которых пурпурным огнем полыхало сердце демона.

Я посмотрел на птиц, летевших за призом – мечтой всех Безымянных. Подошел к сердцу, взял его. Надо же. Оно поглотило всю ярость космоса, а весило так мало.

И тут я заглянул в него. Увидел другие времена, древние земли, где жили существа размером с гору. Увидел огненные реки и бесконечные леса, страшные бури, длившиеся веками. Изначальный мир, давно забытый всеми, кроме спящих древних, которых мы теперь использовали в своих целях. Внутри сердца я ощутил сияющую силу света. Много, очень много силы, способной сокрушить мир. Вот что лежало у меня на ладони.

– Лучше бы вам спрятаться, – посоветовал я.

Валия отвела Каналину к лестнице, но сама на нее не ступила. Она все еще держала спиннера под прицелом. Малдон отодрал обожженные руки от расплавившегося металла и поковылял за женщинами.

– Галхэрроу, мы же заключили сделку, – прошептали с неба птицы Вороньей лапы.

– Да, заключили. Но очень уж ты любишь предавать.

– В чем дело? – спросил он, и слова его родились в форме крыльев вороньей стаи.

– Просто я хочу все испортить, разве непонятно?

Одной рукой я прижал к груди сердце, вторую отвел в сторону. Махать кулаками – часто не лучшее решение, но сейчас это было необходимо.

Я вбил кулак в сердце демона. И потянулся к свету – к Эзабет.

Ослепительно белая вспышка – и мир исчез. Сила солнца хлынула наружу, но столкнулась с Мороком. Небо издало вопль невыносимой боли и ярости. Энергия сердца выплеснулась, породив чудовищную отдачу, направленную против меня, против магии во мне и вокруг нас. Всякой силе нужна другая сила, противодействующая ей, чтобы мир оставался в равновесии. Морок и свет не могли быть одним целым. Энергия фоса вонзалась в меня словно копье, но я крепко хватал ее и перенаправлял обратно. Два существа из разных сфер, призрак в свете и человек из плоти и крови, не способны были соприкоснуться, перешагнуть барьер. Чудовищную силу, заметно превышающую мощь Машины Нолла и даже мощь богов, следовало сдерживать, иначе она разорвала бы мир надвое.

Морок пронзил меня, и мое тело стало границей. Шипя, испуская пар, черные прожилки на коже начали растворяться. Я чувствовал, что сгораю, слой за слоем. Фос старался вытеснить Морок, который, в свою очередь, бил по создавшему его свету. Морок менялся снова и снова, настойчиво продолжая свое существование.

Когда колоссальная сила сердца встретилась со мной, наковальней Морока, появился барьер между мирами. И я бросился в другой мир – за Эзабет.

В огонь.

В сияние.

В пустоту.