— Ты права! — сказал я. — Сегодня же уберу наш телевизор и больше до победы не посмотрим ни одного фильма! Ни к чему нам отвлекать себя от работы!
— С ума сошел? — рассердилась Адель. — Нельзя же все время работать с утра до ночи! Так можно и свихнуться!
— Вот и я так думаю, — засмеялся я. — Час времени на просмотр фильма наши бойцы найдут. А это отдых и новые впечатление. Чем тяжелей жизнь, тем важнее, чтобы в ней было хоть что–то светлое. Или ты предпочитаешь, чтобы они продолжали шляться за выпивкой по кабакам и задирать юбки шлюхам?
— Без шлюх все равно не обойдутся, — вздохнула жена. — А в остальном ты прав. Надо бы и книг подкупить из тех, которые не нужно сильно объяснять, а то я свои никому не дам!
— Не скажешь, что мне с тобой делать? — спросил я Крепыша.
Крепышом я назвал более крупную тварь, которая оказалась самцом. Самочка, окрещенная мной Скромницей, как обычно, при моем появлении сразу же спряталась в дальнем углу камеры. Я с ними занимался пятый день, выбирая такое время, когда здесь не было Эммы. Пока результаты были очень скромные. Как и жрецам севера, мне удалось с помощью нового источника силы вводить зверюшек в сонное состояние. Силы при этом на этих крох тратилось столько, что нечего было и думать применять этот прием для их более крупных сородичей. Крепыш мне ничего не ответил. Занятому важным делом зверьку было не до надоедливого сая: он расселся возле самой решетки и, не обращая на меня никакого внимания, чистил шкурку под крыльями. Этим они занимались регулярно, только Скромница возилась в своем углу, а ее самец предпочитал пользоваться светом фонаря. Эмма пришла к выводу, что эти чесания, скорее всего, связаны с обитавшими под крыльями паразитами.
— Не будешь помогать — не дам мяса, — пригрозил я. — Сколько можно вас кормить?
Послышались легкие шаги, и в проходе показалась Алена. Эта любительница экзотики повадилась сюда бегать, скармливая «заключенным» выпрошенные на кухне мясные обрезки. При ее приближении Крепыш прекратил чиститься, а Скромница выползла из своего угла. Обе твари начали возбужденно попискивать, широко открывая свои клювы.
— Выключите фонарь, — сказал я девушке. — Здесь достаточно светло.
— Я вам не помешала? — спросила она, присаживаясь рядом на корточки. — Можно я их покормлю?
— Кормите, — согласился я. — Послушайте, Алена, может скажете, как и зачем вы к нам попали. Не нужно мне говорить о ваших психологах, я имею в виду конкретно вас.
Эта девчонка меня действительно заинтересовала. Не как женщина, хотя в своей прошлой жизни я бы в нее влюбился сходу. О стройной фигуре я уже говорил, но в ней притягивало в первую очередь лицо. Назвать его красивым было трудно, но первый же взгляд рождал симпатию, а любой, кто очень недолго общался с его обладательницей, быстро попадал под ее обаяние. Этому в немалой степени способствовал ее веселый и общительный характер. Не знаю, о чем думали психологи, но вряд ли кто–нибудь из них рассчитывал на такой эффект. Всего за один день эта пигалица покорила всю мужскую часть населения нового дворца. Лазаньем по крыше при установке антенны дело не ограничилось, за ней постоянно ходили хвостом свободные от занятий дружинники, особенно из тех, кто помоложе. У более старших, большинство которых не имели собственных семей, чувства, рождаемые общением с девушкой, больше походили на отцовские. Эмма не смогла выбраться в новый дворец, поэтому Алену повезли к ней. Если бы я знал, к чему это приведет, я бы десять раз подумал, прежде чем такое приказывать. Девушка получила знание языка, но в тот день к себе не вернулась, а заночевала у Эммы, с которой на удивление быстро сошлась. Когда я у нее спросил, почему такое наплевательское отношение к служебным обязанностям, с удивлением узнал, что русские в вопросе связи переплюнули американцев. Мало того что изотопная батарея не нуждалась в горючем и постоянно вырабатывала электричество, позволяя непрерывно работать не только на прием, но и на передачу, специальная аппаратура делала за радиста почти все. Все передачи из экспедиции записывались и могли в специальном режиме ретранслироваться передатчиком на маленький коротковолновой приемник, который девушка всегда носила с собой.
— Незачем мне там все время сидеть, — ответила она мне тогда. — Я и свое сообщение могу записать, и станция передаст его в нужное время. Так что даже в случае какого–нибудь несчастья, я обо всем сразу узнаю и тут же сообщу вам. Американцы, когда узнали, обалдели. А там ничего сложного нет, особенно для них. Просто не подумали.
На следующий день она вернулась в дружину, но ненадолго. Из нового дворца в южный утром и вечером постоянно кто–нибудь ездил, вот она и упала им на хвост. Эмма ничего не имела против присутствия девушки в ее комнатах, поэтому Алена у нее и осталась, иногда, к большой радости поклонников, наведываясь в дружину. Прошло всего несколько дней, а она уже перезнакомилась со всем населением южного дворца, наладив дружеские отношения с большинством новых знакомых. Ни один из земных мужчин не вызвал и малой доли того интереса, какой был у всех к этой девчонке. Феномену по имени Алена был до лампочки социальный статус тех, с кем она общалась, она быстро находила общий язык со всеми. Если она по незнанию допускала не слишком корректные поступки или высказывания, ей это почему–то всеми прощалось. Отец попросил привести ее к нему и о чем–то долго беседовал. Я к нему зашел как раз после ее ухода и увидел на его лице улыбку. Даже не помню, когда ее у него видел последний раз.
— Проследи, чтобы ее у нас никто не обидел, — сказал он мне тогда.
Поначалу жена на появление девушки отреагировала ожидаемо — упреками и ревностью. Но увидев, что мы с ней практически не общаемся, а Алена по большей части пропадает у местных барышень, успокоилась и даже затянула ее в нашу спальню и долго о чем–то расспрашивала. А вчера девушка ездила в новый дворец и вернулась оттуда с одним из своих саквояжей, после чего поменяла комбинезон на нормальное платье и туфли на каблуках, вызвав всплеск интереса у охранявших дворец дружинников и бывающих у нас молодых дворян. Твари заинтересовали ее на второй день пребывания в нашем дворце, когда она первый раз к ним спустилась вместе с Эммой.
— Пусть светит, — сказала она о фонаре. — Так их лучше видно, а у Эммы есть электричество, так что фонарь несложно подзарядить. Смотрите, какие они красивые! Сейчас я вам дам покушать!
Она развернула кулек с мясными обрезками и, вместо того чтобы бросать их на пол клетки, просунула в нее руку. К моему удивлению, твари осторожно брали у нее мясо, стараясь не задеть ладони.
