Безымянный резко выпрямился на своём лежаке, чуть не стукнувшись при этом об низкий свод верхней полки.
— Ты уверен? — не столько сомневаясь в словах приятеля, сколько давая себе время осмыслить всю важность новости, спросил он.
А новость была действительно потрясающей! За все минувшие дни ему так ни разу и не удалось спуститься ниже десятого этажа — все пути оказались непроходимыми: воздушные шахты, обнаруженные Ноби, были либо слишком узкими, либо ненадежны — как клятва Полуживого, а лестницы и лифты… что ж, Безымянный знал множество других способов покончить жизнь самоубийством — не таких ужасных. Нет, дело было вовсе не в системе безопасности, — как это ни удивительно, но техники Суффо проявляли удивительную беспечность в этом плане: ни кодовых замков на дверях, ни систем активного вооружения, ни каких-либо контрольных пунктов, как в лаборатории Сикуро — ничего этого не было и в помине! Создавалось ощущение, что в инстайте 212 совершенно не боятся проникновения извне. Была только одна сложность: весь комплекс был буквально нашпигован камерами наблюдения, напичкан ими словно утка — изюмом! Редкий развилок коридора обходился без камер, а уж лестничные площадки — те и вовсе были под постоянным наблюдением. Так что Безымянному, в его явно не инстайтском облачении, нечего было и думать про спуск вниз — опознают и схватят быстрее, чем он успеет досчитать до двух! Конечно, он мог попытаться раздобыть одежду более подходящую, такую, в какой ходит большинство здешних обитателей, но, увы, и здесь удача отвернулась от него. Все десять доступных ему уровней оказались частью жилого блока инстайта и здесь всё время, вне зависимости от времени суток, было очень многолюдно: повсюду носились дети, взрослые техники занимались обыденными делами, встречались даже животные — собаки в основном, а Безымянный не очень любил собак и те отвечали ему полной взаимностью, — а ещё были эти чудища, о которых упоминал Ноби. Нет, работать скрытно в таких условиях совершенно невозможно, нечего даже пытаться. Конечно, можно было отправить за одеждой бесенка и Александер даже пробовал так поступить, но результата, увы, не было. Вернее, он оказался совсем не таким, как хотелось: две пары детских рубашек, бледно-розовый женский жилет, зимняя куртка на меху и ещё целая куча самой разной, но совершенно не подходившей человеку одежды скопилось за время экспедиций Ноби и лежали теперь на верхней полке одного из стеллажей, укрытые от глаз. Ноби нельзя было винить в провале — как и любой бес, чёрт или гремлин, он совершенно не разбирался в людях и их понятиях. Он мог почти мгновенно оценить качество и ценность драгоценного камня, понять назначение плетения или просто по запаху определить полный состав гастрономического изыска, но если дело касалось чего-то ещё, чего-то, вполне привычного для человека — например, одежды — тут уж бесёнок явно оказывался не в своей вотчине. Потому, после восьмого безрезультатного похода за одеждой, Безымянный решил прекратить попытки и заставил бесенка искать путь вниз. Нужно было любым возможным способом спуститься ниже, туда, где шла «настоящая» жизнь комплекса: в лаборатории и производственные уровни. Только там у Александера появилась бы возможность потихоньку раздобыть одежду и начать скрытное исследование инстайта. Но именно такой возможности до сей поры у него и не было. Теперь же…
— Конечно, уверен! — от осознания собственной важности, Ноби даже не возмутился недоверием человека. — Я нашел её совершенно случайно, эту шахту. Собственно, я не то чтобы специально искал… — Безымянный догадался, что хитрован-бесёнок вынюхивал нечто совершенно иное, и, если судить по слегка округлившемуся брюшку приятеля, его давешнее предположение о неохраняемой кухне было недалеко от действительности. — Просто там, где я был до этого, — Ноби старательно смотрел в сторону, пытаясь не встречаться глазами с Безымянным, — внезапно появилась парочка этих жутких, отвратительных, ужасных…
— Дальше, — Безымянный и безо всех этих эпитетов прекрасно понял, о ком говорит бес.
— Ну вот, — поспешно закивал Ноби. — Они появились, я испуга… решил не позволить им себя обнаружить. Уйти «домой» не получалось, там было слишком темно, и грань перехода выдала бы…
— Дальше, — снова поторопил его человек. Мысленно же он отметил, что Ноби рискнул не из-за себя: ему-то что, ушел в сплайс — и всего делов; он рисковал, решив не подводить Безымянного, ведь вспышка вполне могла насторожить подручных техников, и те вполне были способны поднять тревогу — уж на это их куцых, запрограммированных мозгов вполне могло хватить.
— Да-да, конечно, дальше… — усердно закивал головой бесёнок, открыл рот… и тут же его захлопнул. Помолчав несколько мгновений, он сморщил мордашку и раздраженно пожал плечами. — Дальше… а на чем я остановился?
— Ты издеваешься? — весьма внушительно и гневно рявкнул Безымянный.
Ноби обиженно фыркнул, но на всякий случай отлетел ещё на несколько метров.
— Сам виноват, — пробурчал он. — Если бы ты не перебивал меня постоянно, со всякими своими…
— Ты остановился на том, что решил не прятаться в сплайс, — вздохнув, напомнил человек, решив не провоцировать беса на новую порцию стенаний.
— Угум, — задумчиво пробормотал Ноби. — Мгм… Точно! Ну вот, я укрылся за какой-то тумбой — большой такой, с блестящими ножками, — и стал потихоньку наблюдать за этими, — бесенок театрально содрогнулся, — чудищами. Они что-то делали, таскали какие-то коробки туда-сюда — туда-сюда, а потом один из них подошел к стене и… да, я забыл сказать, что там была такая светящаяся панель — с такими кнопочками и рычажками, и ещё лампочки цветные, и смешные знаки…
Безымянный закрыл глаза и принялся мысленно пересчитывать волосы на собственной голове — те самые волосы, которые он непременно начнет выдирать, если Ноби в ближайшее же время не приступит к главному!
— …он что-то там нажимал, я не запомнил, что именно, наверное, какие-то кнопочки, — тем временем разливался соловьём Ноби, не видя или делая вид, что не видит терзаний своего человека. — Во-от, он их понажимал-понажимал, и дверца открылась… Ой, я забыл тебе про саму дверцу рассказать, она была такой…
— Стоп! — Безымянный понял, что больше он просто не выдержит и придушит маленького негодяя. — Всё, что я хочу знать, — это насколько широка шахта, которую ты обнаружил?
Бесёнок замялся. Он, как и прочие бесы, так никогда и не мог уяснить все эти человеческие способы измерения. Для него существовало два определения: большое и маленькое. Всё! Никаких промежуточных состояний! Наконец он, после некоторых колебаний и смерив человека «на глазок», произнес:
