В тот же миг, словно от этого зависела судьба всего человечества, одухотворенная Мьяла ринулась в бой. Сию секунду в руках девушки оказался раскрытый мешочек с травами и прочими знахарскими принадлежностями. Опустившись на колени, Мьяла склонилась над раненым псом, чья жизнь в этом мире подходила к концу.
Из последних сил Рык заставлял свои глаза пребывать в открытом состоянии и преданным взглядом посматривал на Кервила, который, стоя рядом, еле сдерживал поток подступающих слез.
С завидным хладнокровием Мьяла орудовала над страшной раной, которая ужасной гримасой развернулась на теле пса, дразня и пугая юную деву своей мерзкой ухмылкой, состоящей из рваных краев плоти. Корешки каких-то малоизвестных растений, странного вида порошки и мази - в ход шел весь арсенал, имеющийся в наличии у послушницы. Кэлли, дабы не мешать манипуляциям Мьялы, стояла в сторонке и с тревогой наблюдала за врачеванием. Кервил же, обладая меньшим терпением, нежели его подруга, учащенно дыша, мерил шагами тюрьму.
- Ничего не выходит, - пыхтела себе под нос Мьяла, утирая пот со лба, - если конечно только...
- Если что?! - тут же прекратил свой марш Кервил.
- Я тайком видела, как один из друидов прибегал к магии. И записывала все, что он делал, - неуверенно промолвила девушка, - но я сомневаюсь, что расслышала все правильно, он говорил очень тихо, а послушникам не разрешено использовать магию.
- Делай все, что сочтешь нужным, - не теряя надежды, сказал мальчик, на что Мьяла коротко кивнула и, сделав несколько глубоких вздохов, приступила к колдовству.
Если вспомнить далекий зимний Фросвинд, где искусно врачевал городской лекарь Лэниор, то сходство было, скажем, не такое уж и близкое. Магия жизни, с легкой руки юной девы, в один миг превращалась в магию риска и непредвиденных поворотов. Неразборчивый бубнеж магических слов, вкупе с резким подергиванием рук вокруг открытой раны Рыка, представлял собой опасное занятие. Яркие, красные вспышки света, имеющие мало общего с мягким зеленым сиянием магии Лэниора, время от времени вспыхивали на ладонях юной девы, которая, прикусив губу от боли, причиняемой ожогами, пыталась по наитию стянуть кровавые берега ранения. Умирающий пес громко заскулил, возвращенный в этот мир из небытия волнами новой боли, причиненной ему Мьялой. Довольно неординарный медицинский метод - причинять новую боль, чтобы пациент забыл о старой, очевидно сейчас был ненарочно использован послушницей по неумению.
Кервил, прикусив губу, нервно маячил за спиной Мьялы, с ужасом взирая на учиняемые ею пытки.
Вдруг, Кэлли, потеряв терпение, сделала пару шагов по направлению к послушнице.
- Оставь, Кэлли, кроме нее..., - подавленно прошептал Кервил.
- Я и не собираюсь мешать, - твердо ответила она и, подойдя к колдующей Мьяле, закрыла глаза и положила ей руки на плечи.
Какое-то время ничего не происходило - огненное пламя послушницы продолжало обжигать тело уходящего в иной мир Рыка, который жалобно выл, заставляя Кервила нервно трястись. Но в одно мгновение все переменилось. Девочка, находясь под давлением нечто незримого, вцепилась в плечи Мьялы, дабы удержаться на месте. Послушница же, казалось, и вовсе не почувствовала этого, войдя в какой-то транс. Раскачиваясь из стороны в сторону, Мьяла, сменив неразборчивай шепот на звонкую песнь, читала целительное заклинание, а из рук ее лилось теплое зеленое сияние, стягивающее края раны на теле пса.
Гаркзыб и Кервил, разинув рты, наблюдали за происходящим, мягко говоря, пребывая в удивлении. Да, будь Лэниор рядом, он бы по достоинству оценил работу Мьялы, которая первый раз в своей жизни и с таким успехом занималась магическим врачеванием. И вот, послушница закончила свою песнь, а девочка, пошатнувшись в бессилии, чуть не упала, вовремя подхваченная могучими руками Гаркзыба. Пес Рык, на чьем теле вместо смертельной раны теперь виднелся огромный уродливый шрам, мирно посапывал на траве, отдыхая после тяжелой операции. Кервил на некоторое время потерял дар речи. Казалось, свершилось невозможное. Мальчик, чья душа была изранена недавней потерей не меньше, чем тело его друга, уже отчаялся вернуть Рыка с того света.
- Спасибо тебе... нет... спасибо вам, - промолвил он, переводя взгляд с Мьялы на спящую Кэлли, уютно устроившуюся на руках у Гаркзыба.
- Да, - отстраненно кивнула послушница, удивленно поглядывая на свои руки, словно увидела их впервые, - что это было?
- Это есть хороший магий, - улыбнулся Гаркзыб.
- Вначале все было не так, а потом... потом я, казалось, могла все, волны бодрости и энергии проносились внутри меня, - шептала Мьяла себе под нос, прерываясь на глубокие зевки.
Восхищенный Кервил, внутри которого накопилось множество вопросов, не сводил взгляда с утомленного личика своей спящей подруги, которая из маленькой пугливой девочки в какие-то несколько дней стала для него нерушимой опорой и защитой. Или, быть может, она всегда была ей?
Но это счастливое спасение не стала последним удивительным событием, произошедшим в этот поздний вечер. К тюрьме приближался взвод гоблинов, во главе которого шел Раэль, сопровождаемый гоблинским разведчиком. И достаточно было лишь беглого взляда, чтобы понять, что охотник не являлся конвоируемым в этом шествии. Подойдя к клетке, где был заточен отряд, взвод зеленокожих бойцов выстроился перед входом, а надзиратель, услышав приказ гоблина разведчика, распахнул решетчатую дверцу. Гаркзыб, Кервил и Мьяла, в растерянности стоящие на выходе, вытаращились на улыбающегося, уставшего охотника огромными глазами.
- Я думаю самое время сменить эту малопригодную для жилья клетку на уютный шатер, - сказал Раэль.
Мальчик, чья душа пребывала в приподнятом настроении после спасения его лохматого друга, теперь и вовсе воспарила до небес, и он сию секунду бросился к Раэлю, заключив его в объятия, - прости, что сомневался в тебе, - прошептал Кервил.
- Да брось, все в порядке, - улыбнулся Раэль, поглаживая мальчика по голове, - я и сам в такой ситуации был бы не в своей тарелке.
Что-то отдаленное, родное, всколыхнулось в этот момент в сердце охотника, очутившегося в детских объятиях. Где-то там, вдали от мирской суеты и опасностей, в одиноком, зарытом в снегах сурового Фросвинда домике, оставшиеся без родительского тепла, были его дети, так же, как и Кервил, в один день потерявшие все самое дорогое, что у них было.
* * *
Пламя костра, помещенное в огромную глиняную чашу, расположенную в центре гоблинского шатра, своим медленным успокаивающим танцем встретило вошедший в помещение отряд. Прибегая к сравнению, можно было с уверенностью сказать, что Раэль сейчас испытывал схожие чувства, а скорее их полное отсутствие, как, в свое время пребывая в лагере повстанческого движения на Фросвинде после кровавого сражения, охотник жаждал покоя и, в конце концов, получив свое место под крышей, в один миг погрузился в долгожданный сон. Только в этот раз местечко было явно поуютнее, а шкуры животных, специально приготовленные для Раэля и его товарищей, являлись превосходной заметной расшатанной кровати в промозглой кладовой логова сопротивления на Фросвинде. Спасительный сон, словно заботливый отец, не дав своему беспокойному сыну прокрутить в голове все события, произошедшие с ним за последний день, накрыл Раэля мягким покрывалом грез и унес с собой в долину небытия.
