– Если мы даже улетим в челноках… – произнес Аригато Оэ, озирая платформу с аккуратно уложенными контейнерами. – Если улетим… придется бросить все собранные материалы…
– Я так не думаю, сьон. – Калеб потянулся к колену, ощупал инъектор с зельем. – Главное, попасть на борт! Я разберусь с этой крысой, и мы сможем вернуться. Вернуться и забрать все, что вы пожелаете.
Десмонд, возившийся с разборкой анализатора, повернул голову. На его лице возникла улыбка, губы растянулись до ушей.
– Здравая мысль, Охотник! Одобряю! Дело за немногим – попасть на борт!
Дуайен экспедиции обвел взглядом свою команду – Калеба, Десмонда и Дайану Кхан, затем уставился на монитор, мерцавший над пультом связи. Морщины на его лбу сделались глубже. Казалось, за эти часы он постарел на много, много лет.
– Никаких сообщений… Что творится на корабле?.. Что?.. Людвиг молчит…
Киберхирург был уже демонтирован, сканеры и центрифуги упакованы, роботы усердно трудились, переносили ящик за ящиком на первый этаж, к выходу во двор. Топот многоногих механизмов отдавался эхом в пустеющем зале и на лестнице. Боргов не было видно, ни слуг, ни служанок; похоже, они понимали, что небесных гостей беспокоить не стоит. Гости, как и полагается, собрались домой. Вот только на чем?.. Нет пеших дорог в небеса, и не взлетишь в них без крыльев…
Чувство мучительного бессилия терзало Калеба. Он привык действовать и в любой ситуации полагался только на себя, но сейчас его разум, ловкость, искусство Охотника были бесполезны. Он вспомнил о своем желании остаться здесь с Дайаной, остаться в этом мире аметистовых небес, забыть про Авалон и Землю… Это желание все еще не исчезло. Что же изменилось за немногие часы?.. Лишь одно: его, и Дайану, и обоих их спутников бросили. Обманули и бросили! Он мог бы остаться по собственной воле, но не терпел насилия.
Калеб стиснул кулаки и отвернулся. Небо за окнами было по-прежнему ясным, и с гор плыли к морю невесомые пушинки облаков. Гнев бушевал в его сердце, но что он мог поделать? В небесах и правда нет пеших дорог, и не взлетишь в них без крыльев…
Легкая ладонь коснулась его плеча.
– Моя работа закончена, а ты свою еще не начинал, – сказала Дайана. – Пойдем во двор. Нужно поднять краулеры. Я помогу тебе.
На мгновение он прижался щекой к ее ладони. Знакомый аромат окутал Калеба, растворяя бессилие и гнев; он снова был собран и спокоен. «Храни, что имеешь…» – подумалось ему. Что ж, главное свое сокровище он не потерял.
Они покинули лабораторию и спустились во двор. Лестница с тысячей ступеней лежала перед ними, внизу простирался пустынный северный тракт, а дальше виднелись дома Парао Ульфи – белая пена у подножия гор. В этот день гнездо боргов было на редкость молчаливым – ни шума толпы, ни скрипа телег, ни тревожных звуков набата. Ничего, кроме далекого мерного рокота волн.
Дайана вздохнула.
– Жаль отсюда уходить… Но всякому деянию – свое время. Сейчас мы здесь лишние.
– Возможно, мы останемся тут навсегда, – сказал Калеб.
– Не останемся. – Она покачала головой. – Мы улетим. Я знаю.
– Если не выйдет, я не очень огорчусь. Будем жить с боргами… с теми детьми, которых я видел в Пещерах… Будем жить, ты и я.
– Ты и я, – повторила Дайана. – Это ведь главное, верно?.. Но мы улетим.
Шелест одежд и перестук сандалий заставил их оглянуться. На ступенях у входной арки стояла Зарайя. Лицо ее было тревожным, взгляд перебегал от Калеба к Дайане и снова к Калебу, веера ресниц то взлетали вверх, то падали на щеки. Сейчас, как никогда прежде, она походила на облик женщины, созданный Дайаной: нежные черты, полные яркие губы, ямочка на подбородке, стройная длинная шея, изящная головка с густыми прядями темных волос.
– Ваша железная птица улетела, а вы остались, – тихо промолвила она. – Птица вернется? Вернется за вами?
– Да. Скоро. – Голос Дайаны был ровным и уверенным. – Прощай, милая моя Зарайя.
Женщина кивнула, взметнув водопад волос.
– Прощай, дочь неба. Будь счастлива, пока в этом мире сияют солнце и звезды. Я помню про твой дар.
Она исчезла в доме.
– Уверена, что мы улетим? – Калеб скрестил на груди руки. – Кажется, ты в этом не сомневаешься… Но почему?
Его подруга на мгновение задумалась.
– Помнишь, я говорила тебе о своем видении? Много дней назад, на орбите, когда мы еще не спустились на Борг… Мы были у морского берега, шли рядом с волнами, и вдруг ты остановился и сказал, что мы давно уже вместе, и я должна подарить тебе сына и дочь. Помнишь, Калеб?
– Помню. Конечно, помню!
Он обнял Дайану и привлек к себе. Он слышал, как бьется ее сердце.
– Это видение продолжилось в снах. Я сидела в саду, и наши дети играли у моих ног. Мальчик и девочка.
– В этом саду? – Калеб вытянул руку к плодовым деревьям.
– Нет. Сад у нашего дома на Авалоне… Поэтому я знаю, что мы вернемся. Вернемся в Великие Галактики, вернемся на Авалон. И принесем людям дар долгой жизни.
Калеб склонился к ее лицу, заглянул в глаза цвета янтаря.
– Ты веришь в сны, любовь моя? Но ты ведь антрополог, ученый доктор! Как-то ты сказала, что грядущее не является в снах, а зависит от нас и внешних обстоятельств. Что такое сны? Разве можно на них полагаться?.. Сны сотканы лишь из наших надежд и мечтаний!
Она долго молчала, потом улыбнулась и погладила его щеку.
Это так, несомненно, так. Но разве надежды и мечты не творят будущее?
* * *
– Можешь! – повторил брат Хакко, сильнее затягивая цепочку на горле капитана. Он уставился в его мертвеющие глаза и приказал: – Кричи! Теперь я разрешаю!
Но из горла Ковальского вырвались лишь бульканье и хрип. Зато от воплей и стонов Людвига сотрясались потолок и стены, пол ходил ходуном и растения в оранжерее отплясывали бешеный танец. Это не было преувеличением: «Людвиг Клейн» являлся кораблем-трансформером, и похоже, что управляющий им разум терял контроль над стабильностью среды.
– Успокойся, он еще жив, – произнес адепт и ослабил хватку. – Успокойся, я сказал! Но он умрет, умрет в муках, если ты будешь упрямиться.
Пляска пола, потолка и стен прекратилась. Людвиг пробормотал:
– Циклофетан… Вы обещали, что Дайана и Калеб будут живы… Но циклофетан… Если насытить им воздух и воду, все умрут… Это очень летальное вещество. Дайана, Калеб… еще Десмонд и сьон Аригато… им не выжить…
– Все зависит от них. Есть краулеры, и с помощью силовых щитов можно герметизировать любое помещение. Циклофетан распадается за две декады.
– Но картап и вирус троянской чумы…
– Ты торгуешься, тварь? – Цепочка снова врезалась в шею капитана, и тот захрипел. – Смотри, как он задыхается! Еще немного, и он умрет! Умрет по твоей вине!
